Осипов ждал его на улице возле машины. Автомобиль у коллеги, как оказалось, был дорогим. Честно сказать, прежде Стогов не знал, что у его ежевечернего собутыльника вообще есть машина, и уж тем более такая.
– Ничего себе! – сказал он. – Не знал, что капитаны милиции столько зарабатывают.
– Это не моя машина. Одолжил у брата.
– Ничего себе! – повторил Стогов. – На хрена ты горбатишься на службе, имея брата с такой машиной?
Ощущение от поездки было, будто ты, как султан лежишь на мягкой софе, а аккуратные и очень быстроногие невольники несут твою софу, куда захочешь.
Сев в машину, Стогов потянулся за сигаретами и спросил:
– Что нового?
– В отделе или вообще? Ты бы, кстати, не курил в машине. Запах остается.
Стогов скосил на капитана глаза. Но сигареты все же убрал.
– Может, остановимся где-нибудь? Я бы выпил эспрессо. А, может, и не только эспрессо. А ты б меня угостил.
– У тебя, как обычно, нет денег?
– Почему «как обычно». Иногда у меня бывали деньги. Помнишь, в позапрошлом году я как-то покупал тебе пиво?
– Тебе не стыдно?
– Стыдно. Только я гордый и стараюсь этого не показывать.
– Эспрессо и все остальное выпьем потом. И так уже опаздываем.
Остаток пути они провели молча. Припарковаться перед управлением, разумеется, было негде. Сквозь зубы чертыхаясь, Осипов медленно двигался вдоль рядов машин, но приткнуться удалось только в нескольких кварталах от нужного места. Стогов подумал, что все-таки езда на автомобиле в нынешнем городе – ужасно непоследовательное занятие. Сперва ты садишься за руль и быстро добираешься до нужного места. А потом в поисках парковки медленно и с матерком возвращаешься почти на то же место, откуда только что приехал, оставляешь машину там, и дальше проделываешь тот же самый путь, но уже пешком.
Майор ждал их у входа. Он был голубоглаз, гладко выбрит и в парадном кителе. С коллегами он поздоровался за руку. Стогов только хмыкнул. Прежде, за все месяцы совместной работы, за руку с майором он не здоровался ни разу. Постовому у входа каждый из них показал служебное удостоверение. У майора оно было почти новеньким, в пластиковом чехольчике. А у Стогова – замызганное и с почти нечитаемыми надписями. Они поднялись по широкой мраморной лестнице, прошли по застеленному ковром коридору, а потом молодой и строгий адъютант генерала велел им сесть и подождать.
Они сели. Сидеть было скучно. Красавчик адъютант генерала копошился в компьютере. Глаза у него были такими неправдоподобно голубыми, что, если бы парень не был офицером милиции, можно было бы подумать, будто он носит контактные линзы. От нечего делать Стогов вспомнил, как прошлой весной они с Осиповым напились в грузинском кафе почти напротив управления, да так крепко, что Осипова стало рвать прямо на улице. Из последних сил он успел добежать только до уличного люка со снятой крышкой, наклонился и вывалил внутрь все, чем только что долго обедал. Внутри люка копошились какие-то работяги. Когда на голову им стало рвать мента в форме, работяги немного растерялись. А Осипов смотрел на них грустными глазами и повторял: