Марта кивнула в ответ с таким энтузиазмом, что на меня полетело еще несколько комочков грязи. Я цепко взял ее за руку и повел в подземку, бережно прикрывая от кошмарных метрополитеновских дверей и осатанело толкающихся вечерних пассажиров часа пик.
На входе, а особенно на эскалаторе уже было видно, что в сегодняшний темный, холодный ноябрьский вечер все петербуржцы решили воспользоваться именно этой станцией метро, – народу было столько, что, когда эскалатор вынес нас на перрон, я не сразу нашел место, куда можно поставить ногу.
Через минуту плотный и жесткий поток пассажиров внес нас с Мартой в вагон метро и угнездил у дверей с противоположной стороны, где можно было стоять недвижимо, не отвлекаясь на пропускание пробивающихся к выходу пассажиров.
Марту я установил в самом углу вагона, закрыв ее своим телом от пассажиров, а она обняла меня за талию и положила голову мне на плечо.
– Папа, а почему мне дядя место не уступит? – послышался вдруг бодрый детский голосок, и я с любопытством повернул голову назад.
Совсем рядом с нами стояла девчонка лет пяти, держась за папу – молодого человека лет тридцати, при обязательной кожаной барсетке, а также в золоченых очках и аккуратном, даже манерном кашемировом пальто.
– Папа, ну почему же этот дядя не уступает место ребенку? – гневно повторила свой вопрос девчонка, быстро окинув взглядом пассажиров рядом в поисках поддержки.
Вагон настороженно замер, разглядывая коротко стриженного парня, сидящего точно напротив девочки. Парень грыз семечки, деликатно сплевывая себе в руку, а потом непринужденно выбрасывал шкурки куда-то под ноги пассажирам.
– Наверное, этот мужчина не джентльмен! – решительно сказал очкарик, глядя мимо стриженого парня на стенку вагона с рекламным постером какого-то телевизионного боевика. Там симпатичный мачо одним ударом ноги размазывал об асфальт сразу двух противных негодяев.
Пассажиры вокруг, судя по лицам, напряглись в ожидании неминуемой развязки. Мне тоже показалось, что очкарику кранты, – уж больно отмороженным и тупым выглядел рассевшийся на сиденье парень.
– Этот мужчина не джентльмен, – повторил очкарик и закусил губу, переведя взгляд на сиденье перед собой, откуда на его блестящие, идеально вычищенные туфли снова высыпалось немного кожуры от семечек.
– Дядя не джентльмен? А по-моему, этот дядя просто охуел! – отозвалась девочка и тяжело вздохнула, строго глядя в глаза сидящему напротив отморозку.
Парень подавился очередной семечкой и тут же гулко закашлялся, сложившись надвое. Потом он встал, и я увидел, какое у него стало красное лицо.