Тогда я осторожно открыл один глаз и посмотрел по сторонам через щелки в одеяле. Слева я увидел сонную морду Берутли, обернутую вечно грязной косичкой сальных волос.
Сонная морда вяло подрагивала губами и даже отчетливо сопела носом, но глаза не открывала.
– Берутли, жаба, просыпайся уже! – тихонько попросил я, снова осторожно приподнимая голову над кроватью.
Впрочем, голая и бесконечно пошлая в каждом своем слове, в каждом своем движении девушка так и не заметила моего пробуждения, продолжая бодро щебетать по телефону. Она даже отвернулась к балкону, чтобы лучше видеть линию побережья с зонтиками и мелкими фигурками людей на пляже.
– Где я? Кто эти люди вокруг? – вяло возмутился я в потолок, и тогда блондинка торопливо забормотала в телефон:
– Слушай, Мусик, я тебе потом перезвоню. Щас они меня потрахают немного, а потом я перезвоню.
Блондинка бережно положила свой модный, в стразах и желтых брызгах, сотовый телефон на пол и встала на четвереньки, сладко потянувшись в направлении моря. Я почувствовал теплую волну желания только от одного ее первого движения и тут же услышал торопливый шепот Берутли:
– Ванька, ты спереди, я – сзади. Да куда ты, эфиоп, лезешь, это я – сзади!
Я не стал спорить, поскольку мне было все равно – важно было побыстрее избавиться от утреннего напряжения, сладострастно представляя себе при этом Марту во всем ее королевском величии.
Впрочем, иллюзии были развеяны немедленно. Блондинка с комфортом устроилась делать мне минет, уложив на мой живот «Космо» и перелистывая страницу каждый раз, когда Берутли слишком активно начинал двигаться с той стороны. Я глянул было, что за текст она там попутно читает, но глаза быстро устали косить, и тогда я, мягко отодвинув ладонью от себя ее крашеный рот, встал с постели и направился в ванную.
Я вспомнил, что Марта исчезла десять дней назад и что Ленка исчезла вместе с ней. А я ждал ее каждый вечер, и каждый этот вечер ко мне в номер приходил Берутли и, бодро улыбаясь, спрашивал:
– Вань, ты долго еще будешь кочевряжиться?
На самом деле, я и впрямь недолго кочевряжился. С некоторых пор каждое утро мы с Игорем брали канистру местного вина и шли по отелю, собирая в отдельное компактное стадо русскоязычных девиц, имевших желание весело провести этот день. Мы гнали этих телок на пляж, загорали их там во всех местах, а потом возвращали в отель и уже там вдумчиво проверяли, как они загорели.
Чудо, конечно, но ни я, ни Берутли за эту неделю ничего, кроме похмелья, не подцепили. Миша, кстати, тоже, хотя он вдруг, неожиданно для всех нас, пошел по другой части – к нам в номер теперь постоянно заходили жизнерадостные молодые люди, спрашивающие Мишу на всех языках, кроме русского. Однажды Берутли, шутки ради, намекнул по-английски, что даст координаты Миши только за деньги, и очередной улыбчивый мулат, явившийся к нам в отель, тут же достал двадцать евро, гордо демонстрируя новенькую купюру то мне, то Берутли.