– Мистер Дюпре? – Миссис Дакворт встречала меня в гостиной.
Посторонний человек мог бы подумать, что спокойнее этой женщины только камни, вмёрзшие в ледник одновременно с мамонтами. Но я-то знал свою экономку уже больше года, поэтому с первого взгляда определил, что миссис Дакворт взволнована необычайно. Ничего удивительного в этом не было: слухи в Брайтоне распространялись со сверхзвуковой скоростью, и моя домоправительница уже наверняка была наслышана о недавнем происшествии.
– Кто-то застрелил мистера Джонса, молочника. Я был рядом в тот момент, когда это произошло, и сержант Локсли попросил меня, как свидетеля убийства, дать показания в полиции, – поспешно доложил я.
Реакция миссис Дакворт была, как всегда, свежа и парадоксальна.
– Это ужасно, сэр! – фыркнув, заявила она. – Мне сказали, что вас обыскивали прямо на улице? Боже, куда катится эта страна? Мало того что честных граждан убивают прямо перед их собственным домом! Теперь любой констебль может позволить себе оскорблять джентльмена, подвергая его унизительным проверкам!
– Уверяю вас, миссис Дакворт, это обычная процедура, принятая во всех странах, – попытался я охладить праведный гнев женщины. Но где там…
– Во всех странах, сэр, но не в Соединённом Королевстве! Нет, я этого так не оставлю! Я сегодня же позвоню миссис Локсли и скажу ей всё, что думаю о поступке её сына!
– О нет, только не это! Я часто встречаюсь с сержантом Локсли в пабе, иногда мы даже играем с ним партию в дартс, и мне бы совсем не хотелось…
Я лихорадочно пытался сообразить, какие ещё причины можно привести, дабы оправдать полицию в глазах миссис Дакворт и не допустить развития скандала, но – тщетно. Миссис Дакворт остановила меня величественным движением руки:
– Мой муж, мистер Дакворт, погиб на войне, защищая свободу и демократию! Это – дело чести любого англичанина, и я не позволю распустившимся полицейским посягать на личные права граждан! Только так, сэр, только так!
Гордо вскинув сухой подбородок, она прошествовала в сторону кухни. Уже на пороге миссис Дакворт обернулась и заявила тоном мирового судьи:
– Что же касается мистера Джонса, сэр, то я ничуть не удивлена тем, что его застрелили. В прошлом месяце он обсчитал меня на четыре фунта и сорок два пенса, а когда я уличила его в этом гнусном мошенничестве, он обозвал меня… Даже вспоминать об этом противно! Поверьте мне, мистер Дюпре, Бог видит всё, и ни один грешник не уйдёт от его карающей десницы!
Тут миссис Дакворт грозно потрясла указательным пальцем, суля безвременную кончину тем грешникам, которых ещё не успела настигнуть «божья кара» в лице О’Каллагэна. После чего вполне мирно закончила: