Роман, привыкший во всем слушать свою суженную, отправив домой дашиного брата, приступил к подготовке.
Без четверти 12 в дом к Монетовым громко постучали. Глава семейства, кряжистый мужик Семен, недовольно крякнул и пошел открывать. На пороге стоял сильно пьяный Дед Мороз. Воспользовавшись некоторым замешательством хозяина дома, он прошел в комнату. Поставив мешок на пол и переведя дух, он начал нести какую-то праздничную околесицу.
Доведенная натянутостью момента до предобморочного состояния и не в силах дальше держать себя в руках, Даша упала на колени перед и без того офонаревшими родителями и заголосила:
– Папа, мама, я люблю этого человека! Позвольте нам пожениться. Или… Или я умру!
Растерявшийся отец, пытаясь сохранить хоть какое-то спокойствие, захлопал глазами и изрек:
– Хорошо, хорошо, доченька!
Во время всей сцены Дед Мороз всем своим видом выражал крайнее изумление и даже как-будто протрезвел. Его, слабо сопротивляющегося, поставили на колени. Рядом встала счастливая Даша. Принесли икону, и отец благословил их по всем правилам.
Нарисовать картину словами подчас труднее, чем красками. Поэтому мы имеем право на некоторое снисхождение со стороны наших читателей. А картина была такова. Когда Дед Мороз после родительского благословения снял красную шапку и отклеил бороду, перед Монетовыми предстал директор местного Дома культуры Иван Петрович Горлышкин собственной персоной. Даша тихо упала в обморок. Ее мать охнула так, как охает кочегар, когда бросает в топку уголь, Семен же счастливо улыбался: Горлышкин – не Каплин. Самого же Ивана Петровича обуревали самые разнообразные чувства. Еще утром все было просто и понятно, и тут на тебе – такой поворот судьбы! Нет, он был не против взять в жены такую красавицу – хотя и был он уже на пятом десятке, но амуры все же кружили в непосредственной близости от него.
Встал он сегодня рано. Настроение было отличное! Захотелось поделиться своей радостью с окружающими. Сделать что-нибудь хорошее для человечества, для человечества своей деревни.
– Пойду-ка я вечером поздравлю всех деревенских с праздником. В кладовке костюм Деда Мороза пылится уже который год. Пройдусь, веселее людям будет, не зря же я театральный закончил, – рассуждал вслух Горлышкин, сладко потягиваясь и позевывая. Вечером же перед замысленным им походом, не без основания пологая, что трезвых Дедов Морозов не бывает, он выпил…
Ну, а где же Рома? Жених, надо сказать, сильно боялся отца своей невесты – все в деревне знали крутой нрав Монетова-старшего. Поэтому идя вечером в стан врага, основательно нажрался. Кое-как облачившись Дедом Морозом, он побрел по заснеженным улицам своей деревни. Подойдя к дому, он набрал полные легкие воздуха, без стука ввалился внутрь и крикнул: