На это возражений у Шарлотты не нашлось. Действительно, худой мир представлялся предпочтительнее хорошей войны.
А у Эмили мысли потекли в другом направлении.
— И опять появился этот мерзкий лакей… В его присутствии мне всегда становилось не по себе. Интересно, а кто дал ему деньги для обустройства борделя? Я хочу сказать, кому принадлежал дом и кто заплатил за обстановку? Может, доктор Пинчин?
Но в голову Шарлотты пришла куда более ужасная мысль, навеянная воспоминаниями о доме Балантайна, давнишними убийствами и вызванным ими страхом и внезапным молчаливым увольнением Макса.
— Да, — тут же согласилась она. — Да, могло быть и так. Тогда Томас обязательно до этого докопается.
Эмили подозрительно глянула на нее, но не стала развивать эту тему.
— Ты останешься на ленч?
В то же самое время, когда Шарлотта собиралась к Эмили, Питт отпустил кеб, на котором подъехал к дому 23 в Ламберт-гарденс, и подошел к парадной двери. Красивый фасад выглядел очень достойно, но сегодня, разумеется, все занавески задернули, окна задрапировали черным крепом, а на двери повесили венок. Эффект получился странный: создавалось впечатление, что дом ослеп.
Оттягивать визит не имело смысла. Инспектор поднял руку и постучал. Прошло несколько минут, прежде чем несчастного вида лакей открыл дверь. Смерть в доме поставила его в неловкое положение: он не знал, сколь много горя должно отражаться на его лице, особенно с учетом столь необычных обстоятельств смерти хозяина. Может, ему не подавать виду, будто что-то случилось? Посудомойка уже подала заявление об уходе; теперь он сам подумывал над тем, чтобы последовать ее примеру.
Питта лакей не узнал.
— Миссис Пинчин сегодня никого не желает видеть, — выпалил он. — Но, если вы соблаговолите оставить свою карточку, она, я уверен, примет ваши соболезнования.
— Я инспектор Питт, из полиции, — объяснил Томас. — Я, несомненно, сочувствую миссис Пинчин, но, боюсь, мне совершенно необходимо переговорить с ней.
Лакей никак не мог решить, чего требует от него долг: с одной стороны, он чувствовал себя обязанным охранять храм горя от грубого вторжения этого неприятного типа, с другой, от него, безусловно, требовалось подчиняться Его величеству Закону.
— Может, вам позвать дворецкого? — тактично предложил Питт. — И не заставлять меня ждать на пороге. Мы же не хотим привлекать внимание и вызывать сплетни, которые начнут распускать служанки соседей.
Облегчение, проступившее на лице мужчины, при других обстоятельствах могло бы вызвать смех. Идеальное решение. Сплетни все равно пойдут, но лакею совершенно не хотелось, чтобы сложилось мнение, будто они умножились благодаря ему.