Мисс Пинчин вроде бы чуть успокоилась, но глаза недовольно смотрели на него, а обтянутая черным внушительная грудь негодующе поднималась и опускалась.
— С вашей помощью я могу побольше узнать о вашем муже. Возможно, кто-то видел в нем врага…
Томасу хотелось проявлять максимальную мягкость, но факты оставались фактами, и, не располагая ими, он не мог провести эффективное расследование. Губерта Пинчина убили. Кто-то считал, что у него есть на то причина: простой грабитель не кастрирует своих жертв.
Валерия начала что-то говорить, передумала, отпила еще глоток чая. Питт ждал.
— Мой муж… — Очевидно, у нее не получалось озвучить свои мысли, не выдав полицейскому части жизни, которую она находила очень личной, возможно, вызывающей боль. — Мой муж был эксцентричным человеком, мистер Питт. Среди его пациентов хватало необычных людей. Я воздерживаюсь от того, чтобы сказать «недостойных», — она фыркнула. — Я не хочу причислять его к неудачникам, но он мог бы сделать фантастическую карьеру. Мой отец… — Она вновь вскинула подбородок. — Доктор Альберт Уокер-Смит. Вы, несомненно, слышали о нем.
Питт не слышал, но солгал.
— Очень известный специалист, мадам.
Ее лицо чуть смягчилось, и на мгновение Томас испугался, что у него потребуют более пространных разъяснений. Он понятия не имел, кто такой Альберт Уокер-Смит, пусть и понимал, что миссис Пинчин хотела, чтобы ее муж равнялся на него.
— Вы назвали доктора Пинчина эксцентричным, мадам, — продолжил Питт. — Это относилось не только к тому, что он стремился достигнуть максимальных высот в своей карьере?
Ее большие руки комкали салфетку.
— Я не очень понимаю, к чему вы клоните, мистер Питт. Он не имел дурных привычек, если вы на это намекаете. — За ее словами маячили самые черные подозрения, которые рождает женское невежество по части возможных прегрешений мужчин.
Томас уже понял, что ничего важного здесь ему не узнать. Все его очевидные вопросы останутся без ответа. Слишком уж крепка броня достоинства и стремления во всем поддерживать образ скорбящей вдовы. От последнего она не хотела отклоняться ни на йоту. Совсем как река, текущая по привычному руслу к далекому морю.
— Он любил сыр «Стилтон»? — неожиданно спросил Питт.
Ее брови поднялись.
— Простите? — резко переспросила она.
Инспектор повторил вопрос.
— Да, любил, но я нахожу этот вопрос оскорбительным, мистер Питт. Какой-то безумец напал на моего мужа и убил его самым… — ее глаза наполнились слезами, она шумно сглотнула, — самым отвратительным образом, а вы сидите в его доме и спрашиваете, любил ли он этот сыр!