«Хвалите имя господне…»
Раньше мне казалось, что не только духовенство исполняет свои обязанности по призванию, но даже певчие поют потому, что веруют, любят церковное дело. Но, как я потом убедился, священнослужители вовсе не думают о боге, они… служат. А певчие? Попойки, любовные похождения, ссоры, скандалы и драки между ними — обычные явления. Вопрос о существовании или несуществовании бога и для певчих не имеет никакого значения. Они тоже поют не потому, что веруют, а потому, что им за это платят.
— Почему ваши певчие да и вы, Алексей Степанович, никогда не креститесь, не становитесь на колени, как это делают батюшки? — спросил я однажды помощника регента Глазова.
— Сравнили! — воскликнул он. — Батюшки достаточно получают, чтоб креститься и становиться на колени. Платите и нам столько, и мы будем падать на колени и креститься.
Выше я упоминал о молодом диаконе Иване Шашкове. Характерная черта его — практичность. После окончания семинарии он отказался поступить в духовную академию.
— Академия семью мою не будет кормить, — сказал он и стал диаконствовать в одной из церквей города.
Будучи приближенным престарелого митрополита Григория, Шашков предусмотрел, что лучше хорошенько устроиться пока митрополит жив, чем попусту тратить в академии еще четыре года. Служа диаконом, Шашков одновременно (на всякий случай, как он говорил) закончил курсы шоферов и получил права. Человек он неплохой, но страдает одной слабостью — страстной любовью к деньгам, к скопидомничеству. Мы с ним часто и подолгу беседовали; он знал мое настроение, я — его. Он не верит ни в какого бога и не скрывал от меня своего неверия.
— Все это ерунда, — говорил он о религии.
И довольно критически осуждал поповское сословие, религию, обряды, богослужение и даже верующих. Старых священников называл «пережитками капитализма», а верующих — «реакциями». Когда я твердо решил порвать с религией, он одобрил, неподдельно радовался. Но сам не хотел бросать диаконство.
— Подожду еще, — говорил он, — поднакоплю денег на «Волгу», а там прощай кадило и да здравствует шоферский руль!
— Иван! Неужели тебе деньги, «Волга» дороже чести, совести, твоих убеждений?! Вспомни, как мы с тобой потешались над поповскими интригами, скандалами, драками, над выдумками в богослужении, богословии и обрядах! Оставь мертвым погребать своих мертвецов! Выйди на светлую дорогу правды, и ты осудишь и проклянешь свое прошлое: кадильный дым, свечной угар, поповское мракобесие!
Вспоминая Шашкова, не могу не вспомнить диакона Вениамина Филиппова. Он не сомневающийся, не колеблющийся, а убежденный безбожник. Его слабость — выпить «изрядно». Придет, бывало, утречком на богослужение с тяжелой, еще не отрезвившейся головой и ищет, чем бы похмелиться. Выпьет двухсотграммовый церковный ковшик кагору, приготовленного для причастия, и навеселе начинает богослужение.