— Мир вашему дому, эбэ, — я обратился к пожилой женщине, которая высунула нос из двери, — могу ли я говорить с женой уважаемого Нуолана?
— Это я, пусть будет к тебе милостив Тэнгри, незнакомец.
— Я принёс вам недобрую весть эбэ, — в некоторых странах за недобрую весть могут и казнить, но и сейчас видно было, что старушка ко мне любовью не пылала.
— Говори! — сказала она, — у меня и так одни недобрые вести.
— Ваш муж погиб. В Степи была Большая Охота, и его загрызли волки.
Старуха сразу сгорбилась и посерела лицом. Ничего не сказала, закрыла дверь. В доме раздались глухие рыдания. Я быстро пробрался в сад, пока скорбящая вдова оплакивает своего безвременно погибшего супруга, нашёл беседку. Третья дощечка справа оказалась съёмной. Я поднял её и засунул руку в щель. Нащупал два мешочка и коробочку. Вытащил всё оттуда, задвинул дощечку на место и в темпе подался на улицу. Рассовал всё добро по карманам и вышел спокойной походкой к мальцу.
— Всё, пошли дальше. Веди меня к дому бывшего казначея Кадыркула.
— Что ты сказал жене мытаря? — вдруг поинтересовался пацан.
— А тебе не всё равно? — пытался осадить его я.
— Как ты вышел, она вывесила знак траура.
— А-а-а. Её муж погиб. Была Большая Охота.
— А ты видел Большую Охоту? Ты остался жив?
— Видел. Ничего интересного. Мы бились, как боотуры древности, нас было пятеро, и мы выстояли. Вокруг нас громоздились кучи убитых волков, но они лезли и лезли на нас. Три дня и три ночи мы махали мечами, пока не убили их всех. От крови волков земля стала красная.
— Ух ты-ы-ы-ы! — малец впечатлился.
Здесь вообще страсть как любят всякие приключенческие повести, несмотря на то, что рассказчики врут безбожно. Но это вроде как закон жанра.
— Где дом? — я спросил пацана, — перестань зевать и веди меня!
Дом государственного преступника, вора и наркомана практически в центре, на проспекте. Надо будет у Тыгына этот домик вымутить после конфискации имущества. Участок обнесён забором, ворота заперты. Говорю своему проводнику:
— Стой здесь, жди меня.
Я постучался в ворота. Тишина. Боятся, значит уважают. Я заколотил по доскам ногой. Тишина. Ну и хрен с вами, золотые рыбки.
Мне пора было возвращаться, а малец ещё не поступил ко мне на работу.
— Иди на базу, мучачо! — сказал я мальцу.
— Что ты сказал? — переспросил пацан.
— Я сказал, можешь идти в свою конуру, оборванец! Это на секретном языке настоящих гринго, диких собак пустыни, которых нынче боятся даже волки! — врать мне никто не запретит. Вдобавок, я перепутал гринго и динго, повесть о первой любви забыть совершенно невозможно.