— Однажды ты в моем присутствии рассказывал о гипнозе и сказал, что иногда прибегаешь к этому методу.
— Верно. Если у пациента логоневроз или он страдает немотивированными страхами, гипноз незаменим.
— Ты упомянул, что гипноз обладает неограниченными возможностями, если надо покопаться в памяти.
— Люблю иногда прикинуться специалистом, — с иронией бросил Шарль.
— Я помню, ты объяснял, что гипноз способен превратить память человека в камеру, направленную на воспоминания, и что мы, сами того не зная, храним в подсознании мельчайшие детали пережитых событий. Детали, которые никогда не всплывают на поверхность сознания, но остаются вот здесь, в голове. — Диана постучала указательным пальцем по виску.
— В тот вечер я явно был в ударе.
— Я не шучу. По твоим словам получается, что под гипнозом можно воскресить эпизоды прошлого, выделяя те или иные моменты и укрупняя ту или иную деталь. То есть использовать свое сознание как видеомагнитофон, останавливаясь на отдельных кадрах, меняя фокус изображения…
— К чему ты все это говоришь? — Шарль больше не улыбался.
Диана продолжила, проигнорировав вопрос:
— Ты упоминал психиатра — лучшего, если верить тебе, гипнолога Парижа, который проводит подобные сеансы.
Шарль повторил, повысив голос:
— Чего ты добиваешься?
— Мне нужно с ним связаться.
Официант поставил на стол тяжельш серебряный поднос. Блестел черным глянцем кофе, мерцал рыжим золотом «Эрл Грей». Ароматы смешивались в божественную композицию. Разлив напитки по чашкам, человек в белом удалился, и Шарль спросил:
— Зачем?
— Я хочу под гипнозом восстановить сцену аварии.
— Ты сошла с ума.
— Мама явно имеет на тебя влияние — это ее любимое определение в мой адрес.
— Что ты ищешь?
Диана вспомнила потерянный взгляд Марка Вуловича, проведенный ею хронометраж, и у нее сложилась та же версия: попытка убийства, замаскированная под аварию с участием нескольких человек.
— Факты не сходятся.
— Какие факты?
— Ремень безопасности, — отчеканила она. — Я уверена, что пристегнула Люсьена.
Ей показалось, что Шарль испытал облегчение.
— Послушай меня, дорогая, — примирительным тоном произнес он, — я понимаю, что эта история не выходит у тебя из головы, но…
— Нет, это ты меня послушай!
Диана поставила локти на стол и наклонилась к отчиму:
— Ответь честно: ты считаешь меня чокнутой?
— Боже упаси!
— Тебе известно, что я много раз попадала в клинику с нервным срывом. Ты даже помог мне скрыть это обстоятельство при заполнении бумаг на усыновление. Так вот: я хочу знать, как ты оцениваешь мое психическое состояние сегодня. Я здорова?