— Коклос, покажись! — потребовал Алекиан.
Тишина.
— Покажись, я знаю, что ты за зеркалом.
— Ладно, — голос карлика звучал приглушенно. Раздался скрежет, зеркало тяжело развернулось вместе с массивной позолоченной рамой, раскрылся темный проем. Карлик выбрался сквозь узкую щель и, пыхтя, навалился на раму, возвращая зеркало в прежнее положение. — А как ты догадался?
— Сквозняк. В щель немного дует, зимой это заметнее.
— Ага. Все дело в том, что ты сегодня очень долго вертелся перед зеркалом. Потому хватило времени заметить сквозняк. Хотя твоя женушка, братец, торчит у зеркала в сто раз дольше, но не понимает, откуда дует ветер.
— Я вырос в этом дворце, — Алекиан вымученно улыбнулся, — когда я был такого же роста, как ты, я тоже умел находить кое-какие секреты Валлахала. Теперь это в прошлом… Увы, прошлое нельзя вернуть.
— Но можно передать ему привет. Я — твое прошлое, Алекиан. Я помню тебя другим, добрым, человечным… Санелана тоже. Ты видишь, что она старается с тобой пореже встречаться?
— У нее много дел во дворце. Приходится присматривать… То там, то сям…
— Она ищет тебя прошлого — то там, то сям. Но не здесь.
— Прошлого не вернуть, — повторил император. — Когда держава в опасности, монарх не может позволить себе быть человечным.
— Ты ошибаешься. Вспомни, как мы жили в Гонзоре, вспомни!
— Нет, Коклос. Забудь, прошлого не вернуть. Мое гонзорское правление закончилось поражением под Арником. Теперь я не могу позволить себе поражения, слишком многое от меня зависит, за слишком многое я теперь в ответе.
— Алекиан, опомнись! Ты в ответе прежде всего за собственную душу, прочее — потом!
— Нет, Коклос, ты говоришь так, будто я обычный человек, но я — император.
— А разве император не может остаться человеком?
— У меня не получилось.
В дверь осторожно постучали.
— Ваше императорское величество…
— Вот и все, Коколос, свидание с прошлым окончено, — прошептал Алекиан, — если не хочешь, чтобы тебя видели, можешь спрятаться.
Потом громко объявил:
— Входите, мастер Изумруд!
Коклос нырнул под кровать. Дверь распахнулась, вошел придворный маг, Гиптис Изумруд, унылый, сутулый. Поперек высокого лба шел свежий шрам, полученный в сражении с гевским войском. От взгляда чародея не укрылось, что золотая бахрома, которой оторочено покрывало, качается. Но Гиптис предпочел сделать вид, будто не заметил этого движения.
— Ваше императорское величество, у меня все готово.
— Вы уверены, что этот амулет будет действовать именно так, как требуется?
— Да. Уверен настолько, насколько вообще можно верить магии.
— Что же, идемте. Проведаем нашего дорогого гостя. Да, по дороге мы хотели бы отдать кое-какие распоряжения. В нашей опочивальне сквозняки, и мы тревожимся за здоровье ее императорского величества. Пусть пришлют плотников, каменщиков… кто там еще требуется? Если надавить на раму вот этого зеркала, она начинает шататься, за зеркалом какие-то пустоты… из них тянет холодом. Мы желаем, чтобы все заделали, но аккуратно.