— Я предлагаю согнать с престола годара Тренделага и посадить в Нидаросе[52] своего удельного князя, — по-прежнему нейтрально ответил профессор.
— Договорились, завтра с утра построю крепость Саратов, а после обеда отправлюсь штурмовать норвежские твердыни! Охренеть! От Мурманска до Нарвика сплошь гранитные скалы! Там нечего завоевывать, кроме десятка рыбачьих хижин! С вашим Нидаросом я ничего не получу, кроме геморроя! — выкрикнул Норманн.
— В таком случае тебе необходимо договориться с башкирами, — примирительно сказал Максим.
Снова подстава? Сначала подсунули явно негодный проект, разозлили, затем в качестве альтернативы предложили «правильный» вариант.
— Почему нет? Возьму сотню Нила и погоню башкирских пастухов на уральские шахты.
— Никого и никуда не надо гнать, — строго заметил профессор. — Башкиры не только кочуют, но и занимаются земледелием! Новгородские купцы скупают на Чусовой башкирское железо, а там есть и цинк, и свинец.
— Подговариваешься? Я освобождаю их от гнета Золотой Орды, а они в благодарность осыпают меня свинцовыми чушками?
— Подумай, — пожал плечами профессор, — по моим прикидкам у тебя впереди пара безмятежных лет.
— Удвой количество «хиндских» пушек. Вторую партию через месяц пришлешь в Саратов под командованием господина Матиса! — заявил Норманн приказным тоном.
Итак, пришельцы заманивали в Башкирию. С одной стороны, вроде бы выгодно, новгородцы там давно за своих. Западный Урал богат не только железом, вроде до золота добрались и шушукались о строительстве крепости. Гибель Золотой Орды аукнется по казахским степям разбоем мелких стойбищ. Китайцы повезут товары по Иртышу с выходом на Каму. А тут уже все готово: и башкиры в друзьях, и крепость неприступная с пятизвездочным караван-сараем. Припортальная братва радеет о России-матушке? Или Норманна используют в качестве бульдозера: он подготовит площадку, а чемпионы прикатят на машине времени?
Корабелы разом налегли на весла, и галера заскользила по глади Онеги. Несмотря на полный штиль, на палубе было зябко, поэтому Норманн накинул на плечи обшитую желтым сукном короткую шубейку. Жена забралась на дозорную башню, там она простоит не менее часа, пока маленький кораблик не растворится в весенней дымке. Поэтому он хотел как можно дольше оставаться на виду. Прощание получилось тяжелым и утомительным. Мила беспрерывно плакала, висла на шее и умоляла простить ее. Норманн попытался получить от тещи поддержку и успокоить не в меру эмоциональную жену, но теща, расцеловав дочь, не оглядываясь, поднялась на галеру и скрылась в каюте.