— Где же очередная женщина? — мелькнула у меня мысль. Я осмотрелся. На диване в грациозной позе, закинув руки за голову, лежала милая, светловолосая красавица и, сосредоточенно глядя в потолок, шевелила губами. Белый вязаный свитер, едва достигавший пояса и узенькие черные трусики составляли весь ее наряд. Я подошел к ней. Презрительно покосившись, она надула губки.
— Здравствуйте, — сказал я, не зная, с чего начать разговор с этой строптивой, на мой взгляд, красоткой.
— Привет, — ответила она и жеманно повела плечами. Я присел возле нее на стул.
— Как вас зовут?
— Рут.
— Вы не артистка?
— Вот еще. К чему мне это? — пренебрежительно ответила она и, закинув ногу за ногу, стала покачиваться из стороны в сторону.
— Я свободная от всяких дел и прихотей, — гордо сказала она.
— Я люблю тишину и уединение.
— И себя, — добавил я за нее. Она с удивлением вскинула на меня свои нежно голубые глаза.
— Я достаточно знаю себе цену, — гордо вскинув голову, ответила она.
— А не слишком ли дорого вы себя оценили:
— спросил я, не в силах сдержать улыбку. Она презрительно глянула на меня и ничего не ответила.
— Не хотите со мной разговаривать?
— Не хочу говорить на эту тему.
— Давайте поговорим о чем-нибудь другом. Ну, например, о вашей жизни. Расскажите о себе.
— Мне нечего рассказывать, я вся тут. Такой меня и создали.
— А кто создал?
— Люди.
— Все?
— Зачем все. Один, конечно. Художник.
— А вы ничего в жизни не видели и не слышали?
— Что за вопрос, — возмутилась она, поднимаясь с дивана, — вы неприятны мне.
— Извините за назойливость. Еще один вопрос.
— Ну.
— Вы уйдете или останетесь?
Она недоуменно глянула на меня.
— А почему я должна уходить?
— Хотя бы потому, что это моя квартира, а вы тоже неприятны мне. Не мне же уходить. Она закусила губу и тень смущения пробежала по ее лицу.
— Я вам не нравлюсь? — испуганно спросила она, заглянув мне в глаза. Мне не хотелось отвечать ей и обижать ее, но я решил дать самодовольной девочке урок.
— Вы мне совсем не нравитесь, — твердо сказал я и отвернулся от нее, затем пошел стелить себе постель.
— А как же… — растерянно произнесла она, — ведь все говорили, все восторгались мной. Как же… Вы врете, — вдруг зло сказала она. Ее лицо снова приняло надменное выражение, и она ехидно улыбнулась.
— Зачем я буду врать? — спокойно ответил я, продолжая стелить постель, возможно все другие врали, а вы верили им. А теперь, когда вам сказали правду, вы обвинили человека во лжи. Это не делает вам чести.
— Они врали? — удивленно прошептала она. — все врали… Но разве я не красива? — она подбежала к зеркалу.