А черный рынок живет и процветает.
В этот момент до меня доносится голос Тощего:
– Эх, вот бы знать, сколько стоит заделаться тут начальником смены в патруле и кому бабло нести…
Впереди нас – пропускник номер два. Здесь Киевское шоссе, пройдя под эстакадой Московской кольцевой автодороги, превращается в Ленинский проспект. Справа и слева от нас, на обочинах, машины – грузовики, легковушки и даже один мусоровоз – сброшенные с дорожного полотна, после того, как они намертво встали тут во время спешной эвакуации. Словно великанская рука спустилась с неба и сделала несколько расчищающих жестов. Все они стоят черные, закопченные вусмерть. В санитарных целях их подпекли из огнеметов.
Нина тихонько отправляет в рот первую успокоительную таблетку.
Пропускник. Бронированные ворота на электротяге. Бойцы в экзоскафах высшей защиты. У нас еще раз проверяют документы. Опять с кем-то связываются. Наконец, пропускают под эстакаду.
Ворота закрываются за нами. Вторые, те, что перед нами, еще не открылись. В этот момент сверху подают ослепительный свет и включают предупредительную запись. Очень строгий мужской голос зачитывает нам список наиболее тяжелых преступлений, регулярно совершаемых в Зоне, а потом напоминает, что, совершив их, мы не сможем спокойно и безнаказанно вернуться в общество. Далее следует «тариф»: на сколько нас посадят, если мы совершим пункт первый, пункт второй, пункт третий…
Особенно много полагалось за попытку незаконного выноса аномальных объектов за пределы Периметра.
Я особенно не вслушивался. Меня одолевала совсем другая мысль: «Вот она новая Зона. Новая сука. Новая гнида. Новая безжалостная стерва… Здравствуй… Я не жду от тебя ничего доброго. Но, знаешь ли, будет очень интересно узнать тебя поближе. Ведь ты тоже баба, как ни крути. И к тебе жена ревновать не станет. Так что здравствуй, прекрасная незнакомка…»
Голос умолк, свет погас, ворота со стороны Москвы начали медленно открываться.
Как только перед нами появился проем шириной в метр, внутрь немедленно влетел сгусток огненной субстанции размером с футбольный мяч. Он беззвучно поплыл к нам, двигаясь медленно, словно воздушный шарик под действием слабого ветра.
Пламя играло на его боках всеми цветами радуги, будто его надули петелькой для мыльных пузырей, окунув ее не в мыльную воду, а в горящую нефть.
– Мать твою! – воскликнул Тощий, вскидывая автомат. Вслед за ним то же самое делает Степан.
Нина ахнула, Терех нервно выругался.
Нет, ребята, дурная это привычка – мысленно разговаривать с Зоной. Ты ее поприветствуешь – она тебя поприветствует…