– Я… все еще могу это в себе контролировать. Я человек. Только иногда чуть-чуть выскакивает из меня.
– Пока можете, Тимофей Дмитриевич, – констатирует Терех. – Скоро это у вас перестанет получаться. А Зона не прекратит тянуться к вам, пока вы не окажетесь за ее пределами. Мы установили профили и напряженность пси-потоков Зоны уже после того, как пришло известие о вашем исчезновении. И у нас здесь нет средств, чтобы перетащить вас на свою сторону. Вы понимаете меня? Скажите что-нибудь.
– Д-да. Понимаю.
– Скажите мне… что это такое? Как вы это чувствуете? Хотя бы самые общие впечатления. Если можете, разумеется.
О, да в нем исследователь заговорил. Очень вовремя, ребята. Самое оно заняться сейчас аналитикой.
А впрочем, он, кажется, хочет мне помочь. Не дает мне сорваться… туда. Потому и разговаривает со мной, не оставляет в покое. Молодец, Терех.
– Я не знаю… Я не знаю. Нечто нечеловеческое… но очень хорошо понимающее людей. Наши слабые места.
– Это всё?
– Не сейчас… Мне думать трудно. Свобода наплывает на меня, как море… Но я еще человек. Я – человек!
Я кричу, пытаясь своим воплем остановить то, что понемногу захватывает мое сознание.
– Хотите, дам вам совет? В одном случае это помогло. Вытащили человека…
– Да всё, что угодно…
Ах ты ж мясо радиоактивное, ты еще спрашиваешь! Нашел место и время – вежливость проявлять.
– Есть ли у вас что-нибудь очень дорогое? Предмет любви, поклонения, хотя бы очень сильной привязанности. Дом. Женщина. Друг. Работа. Родители. Яркая картинка из детства. Философия какая-нибудь. Вера. Да хоть сумма на банковском счете. Все равно, лишь бы вы этим дорожили, до крайности, подчеркиваю, дорожили. Так вот, вцепитесь в это и не отпускайте ни на секунду. Прикасайтесь к нему, думайте о нем, представляйте себе его… что уж у вас там есть. Не всего себя пытайтесь сохранить, а только тот участочек, где это у вас живет. Я с вами еще поговорю, но от меня вам мало помощи. Очень скоро я не смогу вас… удерживать… Вы понимаете меня? Вы – еще здесь, с нами?
Мне приходится сконцентрироваться.
– Д-да-а… Я здесь… Я с нами… с вами… Я здесь…
Приходит Григорьев, у него в руках автомат. Это как раз тот мужик, с которым я когда-то пил. Лицо у него перекошено. И жалеет меня, и боится меня, и трусом самому себе показаться не хочет. Вот он берет салфетку и шагает ко мне, чтобы вытереть пот со лба. И впрямь, пот заливает мне глаза.
– Не надо, Григорьев… осторожнее! – говорит ему Терех.
Но он все-таки дотягивается до лба и проводит по нему салфеткой. Я пытаюсь его укусить. Пришляк. Проклятый пришляк. И воняет от него железом, смертью, неволей. Они ненавидят меня. Все они, до одного, ненавидят меня! Ведь у меня есть свобода, я знаю свободу, а они ничего не знают, ничего не понимают, вот и ненавидят. Злые пришляки! Мясо.