Федор Аполлинарьевич что-то забормотал, и тут я у него спросила:
— Федор Аполлинарьевич, а картины, пропавшие у вас, были настоящими?
— Что? — вскрикнул Траубе и посмотрел на Варвару. — Ну все ясно, они с Ванькой виделись! Ванька-Каин жив все еще, да? А я думал, что обязательно переживу его, у меня такой план был! Настоящие! Еще какие настоящие! А милиция мышей не ловит! И ничего не ищет! Дармоеды!
— Тогда я хочу вам сказать, что, исходя из метода исключения, — сказала я, — единственный человек, кто мог их похитить, — это был ваш Дмитрий, больше некому.
— Дмитрий? — переспросил Федор Аполлинарьевич неожиданно спокойным голосом. — А почему именно Дмитрий?
— Да потому, что больше некому! — авторитетно заявила Маринка. — Есть такой метод мышления. Метод исключения называется.
— Чушь собачья! — крикнул Траубе. — Чушь! Когда вас выгнали из редакции, Дмитрий в это время был в другом городе! В Волгске! Вот так! И приехал он только после того, как все произошло! Его Аркадий-идиот вызвал!
Траубе махнул рукой и стал спокоен, словно и не слышал ничего.
— Они подозревают Диму, ты слышишь, дочка? — Федор Аполлинарьевич задрал голову и посмотрел на Варвару. Та кивнула. — Можете подозревать кого хотите! Милиция занимается этим же! Главное, что не верю я, что картины найдутся, а без них все тщетно! Все! Тщетно!
— Можно я задам два вопроса? — спросила я.
Сергей Иванович в это время, потоптавшись около дверей, решился, зашел в комнату и сел на краешек ближайшего стула. За столом, получается, сидели только мы с Маринкой. На столе ничего не было.
— Да сколько хотите. — Траубе расслабился, и даже возникло впечатление, что он сейчас заснет. А что? Вполне возможно — старый человек.
— Я столько за свою жизнь давал интервью, — добавил Траубе, — уже и не упомнишь все, то ли тридцать три раза, то ли тридцать четыре.
— Тридцать два, — спокойным голосом уточнила Варвара.
— Вот умница какая! Все помнит! — Траубе довольно улыбнулся. — Она и будет директором музея имени Траубе! Я уже все оформил. Прошу любить и жаловать — Варвара Федоровна Траубе — директор музея моего имени!.. Так какие же у вас вопросы?
— Петр знал, что те три картины сомнительные? — спросила я, и Федор Аполлинарьевич застыл, глядя на меня круглыми немигающими глазами.
— Или он точно знал, что они фальшивые? — не унималась я.
— Вон отсюда, — очень спокойно и по-деловому приказал нам Федор Аполлинарьевич. — Все трое.
— Да, пожалуйста, — подтвердила Варвара.
Делать было нечего. Мы встали, сухо попрощались с этим семейством и вышли.
Варвара пошла нас провожать. Мы дошли до ворот, и она отворила калитку.