— Вам весело? Может, подыщете себе другое место для веселья? — язвительно сказал он тоном строгого школьного учителя.
На него не действовало даже мое удостоверение, мой журналистский статус, который у обычного обывателя вызывал, как правило, если не уважение, то уж любопытство — точно.
— Мне совсем не весело, потому что Лиля убита, — направила я на него ледяной пронзительный взгляд.
— Что-о?! — Он оторвался от кассовой книги и открыл рот. — Что вы такое говорите?
Он захлопал глазами, что плохо вязалось с его недавней безучастностью.
— Убита, — растерянно повторил он, тупо глядя куда-то перед собой. — Вы нашли ее в квартире?
— А вы откуда знаете? — насторожилась я.
— Просто так, предположил… — Он тяжело вздохнул.
— Лиля была застрелена, — хладнокровно уточнила я, — днем, у себя дома.
— А что же вы тогда мне лапшу на уши вешали, если все знаете? — раздраженно спросил он.
— Не хотела вас расстраивать, хотя, принимая во внимание «несерьезный» характер ваших отношений…
— Замолчите! — неожиданно вскочил Олег, на глазах у него заблестели слезы.
Вот это да!.. Что же это, выходит, я его недооценила?
— Успокойтесь, — решительно сказала я.
— Вам легко говорить, вам на все наплевать. — Олег упал на стул. — У нас ведь все было не так…
Его стеклянный голос треснул, мне даже послышался всхлип — надо же, какая чувствительность!
— Вы сказали мне неправду? — Я чувствовала себя хирургом с холодным острым скальпелем в руке.
— То, что мы знали друг друга только месяц, ничего не доказывает, вернее, доказывает, — сбился он. — Доказывает, что и такого небольшого срока порой хватает, чтобы… — он замялся —…чтобы, — Олег закрыл лицо руками, — мы… мы… полюбили друг друга, — наконец выговорил он, запинаясь. — Но Лилька, она предала меня в конце концов — вернулась к своему кутюрье, будь он неладен!
«Вот так взрыв эмоций», — мысленно прокомментировала я его реакцию.
— А теперь, — продолжал он, подавленный и сникший, — какое теперь все это имеет значение?
— Вы поссорились из-за Замуруева?
— Да, — бросил он.
— Он ведь тоже убит…
— Туда ему и дорога, — механически произнес Олег. — Все равно они бы…
Внезапно он замолчал. Теперь он сидел с безучастным видом, который был вызван не равнодушной отчужденностью, а потрясением.
— Вы сказали, что Лиля решила вернуться к Замуруеву. Когда это было?
— Что? — Он поднял на меня отрешенный, затуманенный слезами взгляд. — Дней восемь назад.
— То есть после того, как Лиля сообщила вам о своем решении вернуться к Замуруеву, вы еще раз виделись с ней?
— Да ничего она не сообщала, — потерянно, с тайной горечью сказал он, — ей, как она выразилась, меня было жаль… Она не хотела бросать меня, но страсть… Это все из ее путаных объяснений. Это я потребовал определенности, потому что не люблю, когда меня за нос водят. — Голос Олега стал опять жестким. — Она долго кривлялась, пыталась и волков накормить, и овец сберечь. Только ничего из этого не вышло. Да мне сразу друзья сказали, что все манекенщицы одинаковы, путаются все как одна хрен знает с кем, по мужикам шастают. Она сама ко мне пришла, прощения просить, ха-ха! — недобро ухмыльнулся он. — За дурака меня принимала, что ли? Только я ее направил… Мне такие су… Простите, нервы сдают.