От автора: громадное спасибо jozy за примочку от писательской хандры. Лежит здесь: http://ifotki.info/10/5cdf20b28117d86b97d0b648ee9323275f483c118523384.jpg.html
— Он вправду думает, что вернётся к развалинам? — в десятый раз спросил Поттер.
— Не знаю, — в десятый раз ответил я. — Но теперь он точно знает, что навещать нас нужно как можно чаще.
Поттер повесил нос, даже не думая делать вид, что смотрит в открытый фолиант.
— Наверное, мы плохие дети, — выдал он. Я чуть не упал с дивана.
— Тебе кто это сказал?! Ты что, считаешь, что нам с тобой по шесть лет?!
— Но почему же он тогда…
— Поттер, наша магия нестабильна! — я постарался не слишком закатывать глаза, чтобы не оскорбить его. — Готов поспорить, с таким давно никто не сталкивался, так что ни отец, ни крёстный не знают, что с этим делать.
Поттер задумчиво загнул страницу.
— Ты уверен, что дело не в нас самих? — недоверчиво спросил он.
— Что ты имеешь в виду? — нахмурился я, машинально трогая палочку: с тех пор, как отец принёс её, я не мог с ней расстаться, вновь и вновь проводя пальцами по лакированному дереву, нагревающемуся в моих руках. Ощущение, похожее на то, которое было, когда мы с Поттером прятались под лестницей, не желало меня оставлять.
— Ну, мы ведь плохо себя ведём…
— Поттер! — рыкнул я и посмотрел на него внимательнее. — У тебя комплекс неполноценности.
— А у тебя? — парировал он и тут же закрыл себе рот рукой: — Ой, прости…
— Ничего, — я махнул рукой. В конце-концов, он был отчасти прав. — Эдипов комплекс, ты хотел сказать?
Он вытаращился на меня, и я понял, что обожаю, когда на его лице появляется такое изумлённое выражение.
— Ты… знаешь такие понятия? — протянул он.
— Конечно, знаю, — небрежно ответил я, — ты думал, я маггловских книг не читаю?
— Ты?!
— Я, — я улыбнулся. — Если мы презираем магглов, то это не значит, что они вообще ничего интересного создать не смогли.
— И ты читал Фрейда? — не отставал он.
— Читал, раз оперирую такими понятиями, как ты выразился.
Он задумался, теребя несчастный лист.
— Нет, Гарри, — опередил его я, заставив себя назвать его по имени, — это не значит, что я хочу его убить. В конце концов, это уровень символов, ты ведь наверняка знаешь, что начало двадцатого века было эпохой символизма… — судя по глазам, он и понятия об этом не имел, и поэтому я продолжил свою мысль: — Но в чём-то Фрейд, безусловно, прав… — и замолк, не зная, как сказать дальше.