— Можете идти, — кивнул Эйвери, заворачивая крышечку. Хулиганы пошли прочь, чтобы сорвать свою злость на ком-то, кто, по их мнению, был сейчас на улице, но голос Эйвери остановил их:
— Двадцать баллов с Гриффиндора.
Они замерли как громом поражённые. Их взгляды обшаривали грудь Эйвери в поисках значка старосты.
— Ты не староста, — скривился Блэк, а Поттер набрался смелости и показал ему язык.
Эйвери расплылся в обворожительной улыбке.
— Я — нет, а вот мой друг... Как вы думаете, что он скажет, когда узнает, что вы пытались покалечить нашего младшеклашку? У него хватит фантазии вас самих загнать на эту лестницу. Или, может, заколдовать вам подошвы, чтобы вы и шагу не могли ступить...
Мальчишки молча переглянулись, смерили Эйвери ненавидящими взглядами и скрылись. Из-за стеллажей донеслось сдавленное «сука!», брошенное кем-то из них, а потом всё стихло.
Сняв с лестницы заклинание, Эйдан вернулся за свой стол с полной чернильницей и сел. Закрыть глаза он боялся, слишком свежо было воспоминание о том, как здесь появился страшный и коварный бог обмана.
Итак, он угодил между двух огней. Но проблема не в этом. Как он и опасался, в его руках оказалась судьба девяти миров. Что с ними случится, решали не асы, а он, смертный Эйдан Эйвери пятнадцати лет от роду.
Это было так страшно и нереально, что он не мог это до конца осознать. В одном их мире живёт несколько миллиардов человек. Несколько миллиардов жизней. А если прибавить сюда всех животных? И растения? Даже у камней есть душа. Может быть, всё вместе это составляло сто миллиардов. Он не мог себе представить такое число. И всё это зависит от его решения, всё это может исчезнуть. Мёртвые не будут попадать ни в Хель, ни в Вальхаллу, они просто исчезнут, уйдут в никуда. Исчезнут родители. Исчезнет Toshka, порой такой невыносимый, но по-своему преданный друг. Растворится в небытии Локи, гордый и опасный ас. Исчезнет Тор, который умеет улыбнуться так, чтобы разом прогнать страх и недоверие.
Эйвери чуть не задохнулся от боли, когда понял, что они исчезнут независимо от его решения: Рагнарёк сотрёт их, как будто никогда не было. Может быть, Моди и Магни превзойдут отца и совершат больше подвигов, чем он, но самого Тора уже никогда не будет.
Речь шла о том, поглотит ли прожорливая пустота абсолютно всё или нет. Платой за возрождение была жизнь почти всех людей и богов. Если Эйвери решит иначе, плата превратится в бессмысленное жертвоприношение никому.
«А может, лучше, чтобы ничего не было? — вдруг подумал он, ужасаясь своей мысли. — Разве жизнь это не страх и боль?»