Эту мысль и попытался донести Снейп, когда рассказывал Поттеру о результатах своих исследований. Ведь, в конце концов, окончательное решение будет только за ним.
Гарри слушал профессора очень внимательно, как никогда ранее, а когда он закончил, спросил:
— Значит, мой единственный шанс справиться с болезнью — это стать вампиром или оборотнем, да?
— Боюсь, что так. Во всяком случае, это реально исполнимо. И оборотень предпочтительнее. Несет меньше ограничений в существовании. Да и уже разработанное волчье зелье позволит себя контролировать даже во время полнолуния.
Вся поза Поттера выдавала крайнюю степень задумчивости. Но, похоже, мысль завела его куда-то не туда, так как тихо обронил:
— А есть ли в этом смысл?
То, как это прозвучало, очень не понравилось Северусу. В этом звучала какая-то странная обреченность, заставившая зельевара пристальнее вглядеться в лицо юноши и спросить:
— То есть?
— Может, стоит оставить все как есть? Мне осталось немного, но это лучше, ведь… — Гарри замолчал, недоговорив, просто замкнувшись в себе.
Снейп даже опешил, потом поднялся со своего места и, подойдя к Поттеру, вкрадчиво попросил:
— Объясни свою позицию яснее. Мне казалось, что до последнего времени ты жаждал излечиться.
— Да, но… — парень устало вздохнул, прикрыв глаза ладонью, словно от яркого солнца, но Снейп готов был предположить, что причина в нежелании смотреть собеседнику в глаза, и, помолчав, все же продолжил: — Я могу сделать выбор, стать оборотнем (правда, не знаю, как), а что дальше? Весьма вероятно, я буду жить. Но… но ты ведь ненавидишь оборотней, а, значит, возненавидишь и меня. И в этом новом состоянии я уже не смогу покинуть магический мир.
Гарри говорил серьезно, как опытный окклюмент, Снейп чувствовал это даже без применения чтения мыслей. И казался таким измученным сейчас, словно только-только позволил увидеть, как сильно истощила его болезнь. Но самое главное, он был уверен, что будет именно так, как он сказал. Просто констатация факта.
Проведя рукой по вечно взъерошенным вихрам и заставив все-таки посмотреть на себя, Северус вкрадчиво поинтересовался:
— Гарри, неужели ты думаешь, что я предложил тебе решение, чтобы потом ненавидеть тебя за него?
— Но ты… и Ремус…
— Он мне не друг, не с чего. Это верно. Тот случай в Визжащей хижине… Он не породил во мне никакой фобии к оборотням и ненависти. Только к одному конкретному. И эта ненависть давно прошла. Нашлись более достойные… объекты, — зельевар все еще не любил называть Воландеморта по имени, равно как и именовать титулом «Темный лорд».