— Не исключено. Настолько плохо?
— Нет, что ты. Если причина его раздражения только в этом, то это даже хорошо.
— Ты опять взялся себя накручивать?
— Немного. Жизнь сделала меня параноиком, во всяком случае, в некоторых аспектах.
— Порой вы, люди, очень странные.
— Непредсказуемые?
— Почти. Так почему тебя столь… удручает этот праздник?
Этой вполне невинной фразой Морт заставил Гарри на некоторое время задуматься, и только потом ответить:
— Не то, чтобы удручает. Я тут прикинул, и пришел к неутешительному выводу, что у меня с этим праздником всю жизнь просто как-то не складывается.
— Так уж всю жизнь?
— Ну, во всяком случае, с тех пор, как я… озаботился этим вопросом.
— Хм?
— Сначала сплошные неудачи с Чоу, потом Джинни, с которой получилось немногим лучше, а закончилось и вообще безобразно. Причем, если мне не изменяет память, именно в этот день и закончилось. Потом война, во время которой уж точно не до этого, затем мой диагноз… С Риком мы тоже до этого дня как-то не дотянули. Вот и выходит, что впервые мне есть кого поздравлять.
— Такое ощущение, что тебя это не радует.
— Скорее это не будет радовать Северуса. Мы оба настолько потрепаны жизнью, что нас никак нельзя считать сентиментальными романтиками.
— Но тебе же все равно хочется сделать этот день особенным, — лукаво усмехнулся Морт.
— Прежде всего, я хочу, чтобы Северусу со мной было комфортно.
— В таком случае, у тебя на руках все карты, мальчик, — ответил Смерть, чуть сжав покоящуюся на столе руку Гарри, и исчез.
Поттер уже привык к тому, что его странный друг появляется и исчезает порой совершенно неожиданно. Хотя ни то, ни другое не бывает ни к месту. Морт отличался безупречным тактом.
Расплатившись, Гарри покинул бар, но, прежде чем возвращаться домой, решил немного прогуляться, чтобы привести мысли в порядок. Благо теперь его редко узнавали на улицах — особенно если сделать невидимым шрам. Накладывая на него маскировочные чары, Поттер обычно с усмешкой приговаривал: «Sic transit gloria mundi ». Однажды это услышал Северус. Сначала, как обычно, приподнял бровь в удивлении, а потом со смехом заметил, что это, похоже, единственное, что Гарри вынес с уроков латыни. Тогда завязалась легкая перепалка, перешедшая в горизонтальное положение, и завершившаяся очень бурным «примирением».
Воспоминания об этом эпизоде вызвали у Гарри теплую улыбку. Поплотнее запахнув пальто, он неспешно побрел по улице. Удивительно, как он не вспомнил о празднике раньше — каждая витрина буквально вопила о нем. Порой просто в глазах рябило от сердечек и прочей атрибутики. Странно, но все это изобилие вызывало скорее недоумение, и уж никак не вязалось с образом Северуса, да и с его собственным не очень-то. Гарри с тоской подумал, что его «официальная резиденция» — дом на площади Гриммо, опять будет завален письмами и посылками от поклонниц и поклонников, чтоб им. В «Пророке» он все еще считался одним из самых завидных женихов Британии, о чем газета не уставала напоминать. Хотя в прессу просочилась пара фотографий, на которых докучливые репортеры застали Поттера вместе со Снейпом. Все более чем пристойно, но этого хватило, чтобы появились осторожные слухи и предположения.