За те десять дней в горах я не успела поверить ни в то, что жизнь начала входить в свою привычную колею, ни в то, что по утрам завтраком кормил меня мой шеф, неприступный и незыблемый господин Лазовски.
Ровер.
Готовил он сам, приносил в постель, дразня ароматом свежего кофе и ванильной сдобы. Отставив поднос, щекотал пятки, когда я отказывалась выбираться из-под одеяла, уговаривал, обещая то новый, совершенно невообразимый вид с очередной вершины, где мы еще с ним не были, то байку, которых, как оказалось, Геннори знал множество, то какой-нибудь приятный сюрприз.
Я, поддаваясь его напору, смеялась, забывая, что пройдет немного времени, и вместо солнца, пьянящего воздуха, воды, гор, которые одновременно подавляли своим величием и щедро одаривали накопленной миллионами лет силой, вновь придется окунуться в тлен чужой злобы, предательства, ненависти. Теряла себя в смятых простынях, находила в его объятиях, понимая не разумом, не чувствами, всем своим существом, что именно этого человека я искала все свои тридцать с лишним лет, что именно о нем мечтала, не умея выразить словами, но точно зная, что достаточно оказаться рядом…
Это – рядом, оказалось таким долгим, но разве последние десять лет имели теперь значение?!
Не имели.
Ничего не имело: ни прошлое, ни будущее, только… настоящее.
Я знала, что ошибалась, прячась от действительности, помнила, что жизнь таких проколов не прощала, но продолжала обольщаться, радуясь тому, что у меня было.
Одиннадцатый день начался с вызова, который поднял меня быстрее, чем все испробованные Ровером способы вместе взятые. Рефлексы…
Лазовски срочно требовался в столице. Представить, что смогу остаться в горах без него, у меня не получилось.
В тот же день он улетел на Приам. По официальной версии – оказывать помощь в расследовании по делу владельца «Ханри Сэвайвил» Дайриса Ханри. Шумиха в прессе (была уверена, что и здесь не обошлось без Славы) поднялась такая, что правительство Союза было вынуждено настоять на участии в дознании нашей стороны.
По неофициальной…
Опять последствия нашей деятельности на Маршее. Все получилось не так, как договаривались высокие стороны. Как результат – шейх Тиашин отказался от власти в пользу одного из старших сыновей – Льюаса. В первой же своей речи тот высказался за вступление Приама в Коалицию.
Назвать совпадением все эти события было трудно. Еще бы понять, что находилось между этим фактом и необходимостью присутствия там Ровера. Если очередные проделки Славы Шторма… Было у меня ощущение, что все не столь безобидно, как в случае с проделками полковника. Подтверждений не было.