Чурано печально покачал головой.
– Так. Значит, я вор? А Рохес паинька? Да он крадет в сотни раз больше моего! В Аурике все воруют. Ну и что? Это не мешает нам оставаться добрыми патриотами! Я полагаю, что вы тоже приворовываете, Арнольдо. Разве нет?
– Есть маленько. Глубоко уверен в том, что ворующий патриот гораздо надежнее неворующего. Не крадут только поэты да марксисты крайне левого толка, одним словом – революционеры, имеющие наглость также именовать себя патриотами. Но мы-то с вами знаем истинную цену их патриотизма, генерал. Не так ли?
– Так, Арнольдо, так! Истина глаголет вашими устами!
– Я рад, что наши мнения совпадают. Но вы не закончили свой рассказ о матери мисс Мортон.
– Полковник Арнольдо, мне известно ваше умение держать язык за зубами. И все же поклянитесь святой девой Марией, что никогда никому…
– Клянусь святой девой Марией! – послушно повторил я, нажимая в кармане кнопку портативного магнитофона.
Министр опрокинул еще одну рюмку, встал и, пошатываясь, направился к одному из сейфов, рядком стоявших вдоль самой дальней стены его огромного кабинета. Он долго ругался и щелкал шифрованным замком, а когда дверца наконец открылась, знаком предложил мне приблизиться. Я подошел и заглянул внутрь сейфа. Там стояло и лежало десятка три пузырьков, пробирок и коробок разных размеров. Это было похоже на домашнюю аптечку. Чурано взял одну из пробирок, открыл ее и выкатил на ладонь желтый шарик величиной с горошину.
– Вот, – сказал он. – Это у них называется «изменить состояние здоровья объекта».
– У кого «у них»?
– У наших друзей из Лэнгли [13] . Если бросить такую горошину вам в суп или в пиво, она там сразу же растворится, и вы уснете, а через двенадцать часов проснетесь, вроде как после сильной пьянки. Если бросить две горошины, то вы не проснетесь никогда.
– Можно понюхать? – спросил я.
Чурано протянул мне пробирку.
– Нюхайте на здоровье. Они ничем не пахнут. Как золото. И цвет у них, как у золота.
Я понюхал, незаметно спрятал пару таблеток в карман и вернул пробирку министру.
– А вот отсюда нюхать нельзя, – продолжал тот, показывая мне пузырек с бесцветной жидкостью. – Одна капля этой влаги на вашем носовом платке – и вы в течение месяца тихо подохнете, причем ни один медик не докумекает, что с вами случилось… В тех коробках различные пилюли для развязывания языка. Есть такое и в ампулах. Если кто молчит и не колется… Я вообще-то не любитель таких средств. Я в бога верю. Это Рохес в химии души не чает и часто пускает ее в ход.
– Для чего вы показываете мне вашу аптеку, генерал?