– Ты способный парень, Руди. Янки заработают на тебе уйму долларов. Я внесу лишь одну маленькую коррективу. Для удобства расшифровки тут лучше пользоваться только четырехзначными цифрами. Писать не 57, а 0507 и не 814, а 0814. Пустоты заполнять нулями. Понятно?
– Понятно. А что мы станем делать в ненастную погоду?
– Законный вопрос. В таком случае сеанс связи придется переносить на ближайшее солнечное воскресенье. Просьбы и инструкции нашей организации будешь принимать по радио через неделю после передачи каждого твоего сообщения. Точное время и частоты получишь на днях. Для расшифровки можно пользоваться тем же гороскопом. И помни святую заповедь великого Канариса: разведчик, заботящийся о своих архивах и мемуарах, заранее обрекает себя на верную гибель. Это значит, что все записи должны по миновании надобности уничтожаться немедленно и бесследно. Канарис погиб, поскольку нарушил собственную заповедь: он вел дневник, который после покушения на фюрера попал в руки Гиммлера. И еще: в кабинете адмирала стояла изготовленная по его заказу скульптурная группа – три обезьянки. Одна из них держала растопыренные лапки над ушами, вторая – козырьком над глазами, третья – зажимала рот. Это был символ разведки: все видеть, все слышать, но не болтать. Вот и я тебе говорю: как бы пьян ты ни был, сумей все запомнить и не сказать лишнего.
– Я постараюсь следовать твоим советам, Арнольд.
Сразу после рождества Рудольф убыл к месту работы. Перед его отъездом Обезьяний Зад устроил в своем подвальчике небольшой семейный ужин, на который пригласили и меня. Рудольф прощался с родителями на двенадцать лет, со мной – навсегда.
Я был уверен в моем подопечном. В истекшем году мы с ним поработали на славу. Я многое вложил в него от своих знаний и опыта. Оставалось ждать, что из этого выйдет.
Расставаясь, мы обменялись сувенирами. Я подарил ему мемуары Бисмарка, он мне – роскошно изданную перед войной в Мюнхене «Историю мирового шпионажа». Книга открывалась портретом неизвестного мужчины аскетической внешности с готической надписью: «Sie haben alles gegeben: dem Gott – Seele, der Heimat – Blut und Leben [16] . Была в той книге глава и о моей службе. Она называлась «От опричнины до ЧК».
Садясь в машину, Рудольф сделал ритуальный жест и не очень уверенно произнес:
– Хайль Гитлер!
Я небрежно вскинул руку.
– Хайль!
Рудольфа Буххольца-младшего я окрестил «Фанатиком», а Исабель – «Стеллой». Под такими кличками они фигурировали в моих шифровках, направляемых в Центр.
В конце января 1974 года «Стелла» приняла первое сообщение от «Фанатика». Мне хорошо запомнился тот день. Я ждал Исабель у подножья холма, вписавшегося широкой плавной зеленой дугой в океан. Рядом скрытый зарослями плескался плоскотелой рыбьей игривостью один из рукавов Саваны. Наверху рычала автомобильными моторами Панамериканская магистраль, а еще выше дремал старый и безучастный ко всему монастырь святой Магдалены – средневековый призрак на горизонте космической эры. Я снизу ничего этого не видел, а только знал и чувствовал, что оно есть. Я ждал Исабель. Она прибежала запыхавшаяся, радостная, вытащила откуда-то из-под лифчика три листка бумаги и протянула их мне. Увидев неровные ряды крупных четырехзначных цифр, я почувствовал, как у самого горла быстро-быстро затрепыхалось мое сердце. Это была победа.