Евгений Степанович охотно поговорил бы с первым помощником, он даже заговаривал с ним несколько раз, но Касацкий отвечал односложно и, видимо, был чем-то удручен. Лицо его побледнело, явственно обозначилась старческая одутловатость щек, которой раньше не замечал Евгений Степанович. К тому же от Касацкого пахло водкой и глаза его мрачно, нехорошо блестели.
- Что с вами? - шепнул Евгений Степанович, когда они на минуту остались одни. - У вас больной вид. Случилось что-нибудь?
- Голова болит...
- Всё рюмочки. Бросили бы вы, ей-бегу!
- Отстаньте... В кино мне, что ли, бегать прикажете? Слушайте... Все они там очень молоды. Или мне это так кажется? Я говорю о тех, на палубе.
- Не так уж молоды. Басову лет тридцать. Вот он стоит.
- Нет, он мальчишка... Способный мальчишка, и только!
- Не понимаю.
- И не надо вам понимать. Вы - старик.
- Вам бы прилечь... Что с вами?
- Пустяки. Смотрите на Алявдина.
Второй помощник взбежал на мостик и остановился, переводя дух. Он посмотрел на часы и счастливо улыбнулся.
- Семь тысяч тонн взяли за три часа, - сообщил он, сияя. - Здорово, Евгений Степанович! Никогда та" не работала пристань. Я сбегал в насосную, поблагодарить хотел, а они смеются. "Мы, - говорят, - на стахановцев сегодня работаем. Покажите себя в море, вот и вся благодарность". Однако нам пора оттянуться в глубину, эта пристань мелкая, Евгений Степанович.
- Что же, давайте оттянемся, - согласился капитан, - как вы думаете, Олег Сергеевич?
- Не знаю... Вам видней.
- Оттягиваться, - решил капитан, внезапно повеселев, - подите, голубчик, оттянитесь шпилем метров на десять. Так вы говорите, все идет хорошо?
- Отменно хорошо, Евгений Степанович!
На пристани рабочие поднимали шланги. Оттянутые в сторону, они повисли над причалом, роняя черные струйки мазута. Загремели шпилевые электромоторы "Дербента". Судно медленно скользило вдоль пристани в глубину и остановилось. Теперь поставили только один шланг для налива последней тысячи тонн груза. Стемнело. На палубу вылез Гусейн и присел на ступеньку трапа. Он мурлыкал тихонько, вытирая тряпкой лацо и голую грудь, ловя ноздрями свежий морской ветер. По сходням прошли матросы, вернувшиеся из города. Среди них был Володя Макаров. Он подошел к Гусейну, откезырял и щелкнул каблуками.
- Задание выполнено, - сказал он шутливо, - приказали кланяться. С большой любовью изволили отзываться о вашей особе. Я даже прослезился.
- Брось паясничать, - нахмурился Гусейн. - Что она сказала?
- Нет, правда. Видно, она крепко ждала тебя, потому что, когда я сказал, что ты занят, у нее голосок оборвался. Интересно, какая она?