- Не твоего ума дело... Ах, черт... Вот горе, Володька!
- Какое же горе? Я ей сказал, что мы выходим в стахановский рейс, она стала расспрашивать и будто повеселела. Кажется, ей понравился мой голос, между прочим. В конце концов меня выгнали из телефонной будки. Славная девчонка!
- Много ты понимаешь...
Рабочие на пристани закрыли задвижку трубопровода и взялись за цепи подъемного механизма шланга. Лвгрузка кончилась. Оглушительно грянул металлический голос "Дербента", и в нем мгновенно утонули все звуки. Потом peв оборвался, и издалека откликнулось эхо коротким басистым лаем.
- Погрузку закончили за три часа семнадцать минут, - сказал Володя, взглянув на ручные часы. - Молодцы пристанские! Так быстро мы еще никогда не наливались. Теперь только давайте узлы, товарищи мотористы.
Гусейн вскочил и потянулся, весело улыбаясь:
- Сейчас исправили топливный насос. Дадим в пути узлов тринадцать, не меньше. Довольно тебе? Эх, и побежим мы сегодня, Володька! Славно побежим!
Около полуночи штурман Касацкий вышел из каюты. Преувеличенно твердо ступая по влажному настилу, ея прошелся вдоль спардека и прислонился к шлюпбалке, подняв вверх острый подбородок.
На краю неба, в сизых облаках, блестел язычок молодого месяца. Дрожащее зарево портовых огней утопало в море.
Касацкий ахнул, позевывая, передернул плечами и пошел, четко выбивая каблуками, мимо вахтенного, посторонившегося при его приближении, по трапу на мостик, мимо рубки, вниз, - и вот опять та же шлюп-балка, изогнутая в виде вопросительного знака, с блоком на конце, мокрый брезент, осыпанный блестками месяца, огни на клотиках мачт, огни на краю моря.
- Домзак! - громко сказал Касацкий, вздрагивая от звука собственного голоса. - Прогулка окончена. Не угодно ли обратно в каюту, Олег Сергеевич?
В коридоре под потолком горели матово-пыльные лампы, белели дощечки на дверях. Внизу звякнуло. Из каюты Алявдина сладко в тишине заныл патефон. Штурман качнулся на каблуках и загремел связкой ключей.
- Танцуете? - пробормотал он сквозь зубы. - Танцуйте, кретины! А все-таки вы в домзаке...
Он вернулся к вахтенному.
- Хрулев?
Матрос вытянулся, смутно вырисовываясь в темноте.
- Подойди ближе. Ну, как у вас там дела? - спросил Касацкий, зевая. Скучно, брат.
- Оно конечно. Ночная вахта - собака.
Хрулев переминался с ноги на ногу, стараясь разглядеть лицо штурмана.
- Ну, как, ты доволен работой? - небрежно спрашивал Касацкий. - У нас перемены большие - премиальные получаем. Ты рад?
- Конечно рад, а то как же...
- Значит, доволен?..