Котенок вспрыгнул на диван и принялся умываться.
– Почему? – поколебавшись, Артем сел рядом.
– Вот дурень! – фыркнул котенок. – Да от таких вопросов и у людей тоска делается… Ты хоть про призраков что знаешь?
– Ну…
– Так, ладно. – Котенок встряхнулся, огляделся вокруг. – Освободи-ка площадь… Ну, с дивана слазь. Переворачиваться я буду. На полу-то жестко.
– Куда переворачиваться?
– Не куда, а в кого. О-о, дурень-то необразованный…
Котенок потоптался на освобожденном диване, будто изучая неровную, с горбами сломанных пружин, поверхность. Потом присел на задние лапы и подпрыгнул высоко вверх с неожиданным пронзительным визгом.
Артем отпрянул и попятился – на диван вместо котенка шлепнулось какое-то растрепанное невнятное существо.
– Ой, – растерянно пробормотал Артем.
– Не «ой», а «добрый вечер», – строго сказало существо. Выпрямилось, пригладило пегую встрепанную шевелюру и длинную бороду, поддернуло залатанные холщовые штаны и степенно уселось на диван. Существо оказалось щуплым мужичком – не с ноготок, а с прежнего маленького котенка.
– Утро уже, то бишь, – поправился мужичок. – Вот молодежь, а! Никакого почтения к старшим. Приятно познакомиться, стало быть, еще раз. Барсик… тьфу, то бишь Борис Иванович. Можно Иваныч.
– А… Артем…
– Да знаю я. Вот дурень, а.
– А как… А почему… – Заметив, что Барсик Иваныч сердито хмурится, Артем постарался не разглядывать его так уж пристально. – А почему… э… котенок?
– Не котенок, а вурдалак, – строго сказал мужичок. – Тьфу, то бишь, волколак. Да, не… этот… кошолак я, стало быть. Во. Тьфу, если столько мяукать, так и разговаривать по-человечески разучишься.
Барсик Иваныч лизнул ладонь, попробовал было умыться по-кошачьи, спохватился, покосился на Артема и быстро спрятал руку за спину.
– Какой кошелек?
– Вот, молодежь, а! Ну, оборотень я. Который, значится, в кошку оборачивается. Сначала-то, понятно, как все люди, в волка умел… А потом… э!
Иваныч расстроенно махнул рукой.
– И что потом? – неуверенно спросил Артем.
– Так потом оно это… Вишь, мил человек, животинка-то сообразно массе получается… А масса-то у нас, эфирных созданий, сообразно вере, стало быть…
– Э… эфирных? – с сомнением переспросил Артем.
Иваныч фыркнул, поднес ладонь к лицу, скрючил пальцы в хищную звериную пятерню, покачал расстроенно головой.
– Ведь оно раньше-то как… раньше обернешься так с удовольствием в волка – зубы – о! – Барсик Иваныч развел руки во всю ширь, как рыбаки, хвастающиеся пойманной щукой. – …лапы – о! – да по деревне гоголем… Псы цепные скулят, в будки лезут; бабы визжат, мужики с дубьем… с уважением и верой, стало быть… Красота! А чем дальше, тем хуже. Страху все меньше, и веры, стало быть… Мне как один пацаненок сказал: «Ты, мол, чего, дядь Борь, брешешь… нету никаких оборотней… технический прогресс мол, у нас на дворе… Электрификация всей страны, мол…» – так я потом тока с третьего раза обернулся… да и волк худой получился, облезлый какой-то… А после того волка и я росточком усох, да в плечах поужее вышел… Дальше – хуже… К Аделаиде уже котенком шклявым пришел; ну, у ней откормился немного, сметанкой да разговорами… душевная она была, Аделаида-то… А теперь я вон опять не пойми что…