«A friend's frown is better than a foe's smile», машинально перевел Новицкий и поджал губы. Нельзя же быть настолько циничным.
— Не обижайтесь поручик. «Германизация», «украинизация», «полонизация» хороша для туземцев, живущих где-то далеко. Обыватель, читая газеты, обязан восхищаться солдатами, наконец-то научившими дикарей пользоваться зубной щеткой. А что, правда, что вы считали белорусов в Войске Польском солдатами второго сорта?
— То наша проблема! — поручик выдал вековой убийственный аргумент.
— От можа до можа? Как эти? — Ненашев щелкнул каблуками, поднял правую руку вверх с распрямленной ладонью под выверенным углом в сорок пять градусов. Сокрушенно посмотрел и пробормотал «Mit Adolf Hitler in ein neues Europa!» [430] Затем брезгливо стряхнул, иронично посмотрел на поручика.
— Что вы себе позволяете?
— Да нет, все гадаю, почему вас там нет.
Поручил сжал губы, вспоминая, как по Варшаве ходили длинные колонны люди с плакатами Морской колониальной лиги «Почему нас там нет?», требуя доли в африканских колониях у Англии, Франции и Португалии [431]. Как им хотелось дешевого сырья и слуг с далекого континента.
А Саша наугад открыл ящик с выстрелом и помрачнел.
Следственная группа, в которую входил майор Панов, загрузившись в БТР, выехала на место происшествия. Подрыв группы инженерной разведки. Пять «двухсотых», двух из которых пришлось собирать почти в ведро.
Результат работы «бомбы» из 152-мм осколочно-фугасного снаряда. Взрыватель искали долго, пока не нашли на дереве кусок полиэтилена вместе с остатками электроники. Заряд находился в луже, а обычная пластиковая бутылка обеспечивала герметичность подрывного механизма, не мешая прохождению радиоволн.
Вот такой боеприпас рассматривал Максим.
— Пан Александр, представьте, что будет, если такая штука взорвется на спиртозаводе в Бресте?
— Решились на диверсию против Советов?
— Зачем другим оккупантов пить вашу водку?
— Неужели узнали дату?
— Даже время. Двадцать второго, три пятнадцать по берлинскому времени.
— Три часа пятнадцать минут? — Новицкого поразила не дата, а точность, вплоть до минуты.
— Что вас удивляет? Хотите пари?
Поляк просветлел и улыбнулся, вот оно!
Событие, которое униженная Речь Посполитая ждет почти два года. Две главные силы зла сойдутся в смертельной битве, истребят друг друга, а они потом…
— Еще одна новость, — «Арнимов» демонстративно зевнул, — В час ночи ОГПУ отправит последний эшелон в Сибирь. Конвой тридцать человек [432].
— Но там почти нет поляков! — возразил пан Александр, понимая, к чему клонит Ненашев.