Капитан задумчиво потер рукой подбородок.
Для него-то все решено, но как формулировка вопроса похожа на сомнения общечеловека: стоит ли беззаветно отдавать жизнь за Родину, какой бы она ни была? Надо! Начнешь сюсюкать, навсегда останешься без нее. Да, есть и наверно еще будут черные и белые страницы у нас в истории, но разберемся сами без подсказок слева и справа. А иначе получится так: «Не хватает мне здесь привычной среды обитания», так выразился из Парижа один подмосковный вор-министр.
— Большевикам? — усмехнулся Максим и покачал головой, — Я служу только стране. И давай прекратим ненужный разговор. Скоро все изменится.
— Что, и Польша возродится? — ой, как язвительно прозвучал следующий вопрос.
— Да, но не сразу, и не Речь Посполитая «от можа до можа». О ней начнут грустить лишь безумцы.
Чесновицкая в изумлении опустилась рядом с ним.
— Значит, я права. Ты не тот, за кого себя выдаешь!
— Ну, скажем так, я еще и готовлю — улыбнулся Максим, подбирая подходящую фразу, — Мы завтра идем в Дом Красной Армии, там будут и москвичи. Как бы мягче и деликатнее выразится… разогреваться перед концертом.
Она понимающе улыбнулась. Банкеты богемы для нее не новость. Но что бы так было и у русских?
— Как меня туда пустят? — попасть в красивый дом, что недалеко от вокзала — проблема неразрешимая. Пускают советских работников, командиров Красной Армии и офицеров вермахта. Ну, и особ женского пола — жен, или кого благородные доны соблаговолят пригласить, — Ты пойдешь со мной?
Ненашев хотел развести руками. Мол, куда денешься с подводной лодки, но опомнился.
— Сначала скажи, ты твердо решила покинуть Брест?
— Разве ты сможешь мне помочь? В Германию меня не пустят, да и я не хочу их видеть. Меня не пустят через вашу старую границу.
— Слишком много вопросов, а решение одно. Или да, или нет.
— Да. Но ты мне не жених. Даже если об этом грезит мама.
— Поздно! — Ненашев показал ей новенький паспорт. Да, как же улыбался. Елизаров. Мол, теперь ты у меня в долгу и на крючке.
«Вот он какой! — она скрестила руки на груди, — все за меня решил».
Надо дать ему пощечину, резко встать и уйти. Но это единственный способ покинуть Брест в пассажирском, а не в товарном вагоне.
— Почему это для тебя так важно?
— Не будем говорить обо мне, хорошо?
— Я должна уезжать одна?
— Нет, вместе с мамой. Завтра.
— А ты?
— Я остаюсь. Если предложение тебя смущает, отдай мне паспорт. Его надо сжечь, иначе подставим хорошего человека, — Панов поймал себя, что ни капли не фальшивит. Он дает ей билет в будущее.
Неужели тебя зацепило? С такими словами здесь ловить нечего.