Казалось бы, кто мог наблюдать эти явления, противоречащие нашим обыденным представлениям о природе вещей? А было, было кому их наблюдать. Потому что отец Игнаций только притворялся мертвым, а сам сквозь свои рыжие редкие ресницы внимательно
следил за происходящим. Вначале он глазам своим не поверил, когда ужасный мужик-хуторянин исчез, как клочок бумаги, брошенный в соляную кислоту. Подумал, что тот зачем-то спрятался в кузове повозки. Однако прошла минута, другая, в соломе не наблюдалось больше никакого шевеления, поэтому иезуит решился встать и подойти к месту, где произошло удивительное явление природы, если не дрянное языческое чудо. Да, страшный мужик действительно испарился, оставив одежду, обувь, оружие и все причиндалы, что висели у него на поясе.
А вот пан Ганнибал, тот просто ушел в мир иной и, как убедился отец Игнаций, в результате апоплексического удара. Поза, в которой смерть настигла старого ротмистра, показалась иезуиту неприличной, и он, зайдя с той стороны, где в землю воткнулся палаш, толкнул труп в железное плечо подошвой своей сандалии, чтобы опрокинуть на бок. Стук и звон лат ударили ему по нервам, отец Игнаций чуть не подпрыгнул на месте. Невольно оглядевшись, он отстегнул с пояса покойного кошель — чтобы передать вдове ротмистра, разумеется, а не удастся, тогда в костел на помин души.
Заглянул в конюшню и не обнаружил там ничего, кроме навоза.
— Ослика, серого ослика было бы достаточно, — пробормотал.
От себя не пожелал отец Игнаций скрыть восхищения, которое, несмотря на сие частное разочарование, обуяло его, когда осознал всю глубину своего теперешнего превосходства над мертвецами-спутниками, при жизни презиравшими и порой оскорблявшими его.
Однако знание диалектики подсказывало отцу Игнацию, что ужасный хуторянин, исчезнувший неестественным образом, может в некий малоприятный момент точно так же и материализоваться снова. Поэтому он бегом отправился в корчму, с большой поспешностью обыскал мертвые тела Тимоша и Георга (не оставлять же их кошельки и другие ценности схизматикам!) на первом этаже и переметные сумы ротмистра на втором. Проигнорировав томные стоны, доносившиеся из каморки корчемницы, он скатился по лестнице, сбежал по ступенькам крыльца. Наскоро пробормотал молитву над трупом пана Ганнибала, забежал еще на кухню и, отягощенный раздутой чересседельной сумой и седлом, скорым шагом отправился по-прежнему пустынным Бакаевым шляхом в сторону Путивля.