— С меня бочонок лучшего вина, сиятельнейший пане ротмистр, лучшего, какое только найдется в Москве!
— Пожалуй, теперь я готов поверить, что ты, пане, до Москвы доедешь, — пробурчал пан Ганнибал. — Сними лучше с шеи веревку, а то смахиваешь на висельника.
— О черт! Коня моего увели…
— Ладно. Придумаем что-нибудь.
Однако думать пану Ганнибалу вместе с удачливым Федком, иезуитом и Маматом пришлось совсем о другом.
— Послушай, Федко, что ты сделал, когда на суке повис? — спросил пан Ганнибал.
Федко подъехал на смирной конячке Корыта, конюха пана Ганнибала, которая в начале похода, оседланная и навьюченная, бежала за повозкой с имуществом пана ротмистра. Корыто уступил ее с большой неохотою, только после того, как хозяин пригрозил ему железным кулаком. Оказавшись в седле, Федко сразу почувствовал себя увереннее. И ответил он сейчас после некоторой выдержки, с полным к себе, лихому вояке, уважением:
— Повисел я, сиятельный пане, пока подо мною эти бешеные проскачут, а тогда спрыгнул на дорогу. Ну и к вам сразу же. Решил не догонять тех кляч: хрен с ними.
— Вот и мы так же решили. Хрен с ними, с клячами, — усмехнулся в усы пан Ганнибал. — В телеге был еще кто-нибудь, не заметил?
— Только мертвый пан Тычка, — ответил Федко. И перекрестился.
— А когда пешком возвращался, не приметил ли чего? — осведомился хмуро Мамат.
Федко сдвинул шапку на лоб и почесал в затылке. Ответил с заминкой:
— Особенного ничего. Я ведь и не опомнился еще толком. Вот только показалось мне, что в ветвях слева малый такой зверок мелькнул. Вроде кошки.
— В лесу кошки не водятся, — хмыкнул Мамат. — Разве что рысь или росомаха. Правда, росомаха не станет лазить по деревьям.
— Не, не, маленький зверок…
— А вот мы у Лезги спросим, — и Мамат повысил голос: — Эй, Лезга, а не слышал ли ты, случаем, в лесу мяуканья?
— Уж не смеешься ли ты надо мною, атаман? — подбоченился Лезга. — Откуда в лесу взяться кошке?
— Слыхал я, — вставил, наконец, свое ученое слово отец Игнаций, — будто иногда дьявол перекидывается черным котом.
— Не, не, — вскинулся Федко. — Уж не пугай ты нас напрасно, святой отец. Тот зверок, что промелькнул, он был не черный. Конечно, таких кошек не бывает, но эта зверушка была без шерсти, розовенькая такая. И еще мне показалось (вы уж извините, панове), что тащил тот малый зверь за собою длинную змею, держа ее за голову. Уж прошу меня простить, панове.
— Некогда нам твои сказки слушать! — без злобы прикрикнул на него пан Ганнибал. — Поехали дальше, пока не начало темнеть! Я в голове! Отец Игнаций, ко мне, проше пана! Рысью!