Она
носила
джинсовые
шорты с
бахромой, короткий
топ,
множество
деревянных и
каменных бус,
купленных на
рыночных
развалах в
Каире,
сандалии и
браслет с
колокольчиками
на щиколотке.
Браслет ей
подарила
Гермиона…
Бандана
придавала
Сольвейг
дурацкий вид,
и она
сдергивала
ее и, смеясь,
говорила, что
солнце ее
любит
и не причинит
ей вреда.
Гермиона
рядом с ней
выглядела
как настоящая
английская
леди на
отдыхе -
светлое
легкое
платье,
изящные
открытые туфли,
шляпка,
сумочка,
зонтик… Леди
и
разбойник…
разбойница…
Она
выходила из
ванной,
завернувшись
в полотенце,
потому что
ненавидела
вытираться… Она
стояла у окна
и ждала, пока
капельки воды
высохнут,
временами
встряхивая
мокрой
гривой. И
рассеянно
улыбалась,
когда ловила
на себе
взгляд
Гермионы. Все
хорошо, мол. Я
здесь.
Хотелось
петь.
И
Гермиона
пела.
Они
сидели в
маленьких
кафешках,
Сольвейг смотрела
в окно,
посасывая
через
трубочку молочный
коктейль или поедая
пенку с
капуччино,
болтала
ногами,
временами
касаясь
лодыжки
Гермионы…
Шарм-Эль-Шейх
плавился от
жары, и
только
сумасшедшие
иностранцы
бродили по
городу. Но
солнце и
правда
любило
Сольвейг,
щадя
не только ее,
но и ее
подругу.
Они
жили в
двуместном
номере для
семейных пар,
где была одна
двуспальная
кровать, и
было плевать,
что о них подумают.
Ночью,
по
возвращении
с вечерней
прогулки, когда
благословенный
ветер с моря
задувал в
распахнутые
настежь окна,
Сольвейг подходила
к Гермионе
сзади и
обнимала
ее, зарываясь
лицом в
волосы.
-
Травами
пахнут… -
бормотала
она, и
Гермиона откидывала
голову назад,
кладя ее на
плечо более
высокой
подруги, и
шептала:
-
Поцелуй меня
в шею…
Губы
Сольвейг
скользили с
виска ниже,
жадно вдыхая
запах, и
наконец
вбирали в рот
нежную кожу
там, рядом с
бьющейся
жилкой…
И так
все
начиналось.
А
теперь она
стоит вон
там, поодаль,
рядом со
своим отцом,
и они так
страшно, так
отвратительно
похожи,
словно Снейп
задался целью
сделать из
дочери свою
копию.
Желательно,
такую же несчастную
в жизни.
Странно
только, что
они не
разговаривают…
* * *
Сольвейг
завалила
экзамены в
Оксфорд, а Гермиона
- сдала. И день,
когда они
узнали об этом,
был ужасен.
Сольвейг
кривила губы
и пожимала
плечами, словно
говоря - ну и
ладно, не больно-то
и хотелось.
Гермиона
смотрела на нее
больными
глазами.
- Ты
ведь можешь
работать при
университете
и ходить на
занятия как
вольный
слушатель, а
на следующий
год
попробовать
снова… Многие
так делают.
- Могу, -
Сольвейг
пожала
плечами. - Да
нет, я,
наверное,
домой поеду.
Отец
предлагает
работу в
Хогвартсе.
- А
хочешь, я
поеду с
тобой? - тихо
спросила Гермиона.