Ну, эта-то ассоциация как раз очень логична. Потому что моя знакомая, кроме салатов из овощей, ничего не ела.
— Ты… хрум-хрум… сочинение по английскому… хрум-хрум… уже написал?
— Хрум-хрум… не-а… хрум-хрум… не до конца еще, хрум-хрум-хрум.
Я тоже к овощам хорошо отношусь, поэтому, встретившись, мы ничего, кроме них, не ели. Она была девушка с убеждениями и на полном серьезе верила, что достаточно одной только овощной диеты — и все в жизни будет хорошо. А пока люди едят овощи, везде будут царить красота и спокойствие, мир наполнится здоровьем и любовью. Прямо как в «Земляничной декларации»[16].
«Когда-то давным-давно, — писал один философ, — были времена, когда материю и память разделяла метафизическая пропасть».
Девушка из Ипанемы 1963/1982 все так же беззвучно шагает по раскаленному метафизическому пляжу. Пляж тянется далеко, смирные, в белой пене, волны накатывают на песок. Ни ветерка, горизонт чист. Солено пахнет морем. Солнце печет немилосердно.
Развалившись под пляжным зонтиком, я достаю из сумки-холодильника банку пива. Открываю. Сколько я уже выпил? Пять банок? Или шесть? Все равно с потом выйдет.
А девушка идет, не останавливаясь. Узкие трехцветные полоски бикини плотно облегают стройное загорелое тело.
— Привет, — окликаю ее я.
— Здравствуй, — отзывается она.
— Пива хочешь? — предлагаю я.
— Это мысль, — говорит она.
Мы вместе пьем пиво под моим зонтиком.
— Знаешь, я уже видел тебя здесь — в шестьдесят третьем. На этом самом месте, и в это же время.
— Неужели? Это же так давно!
— Давно, — соглашаюсь я.
Она залпом осушает полбанки, через дырку заглядывает внутрь.
— Может быть. В шестьдесят третьем. Хм-м… в шестьдесят третьем… Может, и правда встречались.
— А ты не меняешься.
— Понятное дело. Я же метафизическая девушка.
— Ты меня даже не заметила тогда. Только на море смотрела. Оторваться не могла.
— Вполне возможно, — смеется она. — А пива еще можно?
— Конечно. — Я открываю ей банку. — И ты с тех самых пор идешь по пляжу?
— Да.
— А подошвам не горячо?
— Ничего. Они у меня очень метафизические. Хочешь посмотреть?
— Хочу.
Девушка вытягивает стройную ногу и показывает подошву. Замечательная метафизическая подошва. Я легонько прикасаюсь к ней. Не горячая и не холодная. Трогаю и слышу слабый плеск волны. Даже волны шумят здесь по-метафизически.
Мы пьем пиво и молчим. Солнце застыло на небе. Время словно затянуло в Зазеркалье — оно остановилось.
— Когда я думаю о тебе, вспоминаю коридор в нашей школе, — говорю я. — Интересно, к чему бы это?
— Суть человеческой натуры — в сложности и многообразии, — рассуждает она. — Наука о человеке изучает не объект, а субъект, заключенный в человеческом теле.