— А посмотреть можно? — спросил я.
— Разумеется. Только вы поезжайте одни. У меня там голова болеть начинает.
Он дал нам ключ и нарисовал схему, как добраться. Редкий человек!
Казалось, от станции до треугольника рукой подать, но идти туда оказалось страшно долго. Пройдя в обход железнодорожных путей, мы переправились через рельсы по виадуку, то под уклон, то в гору пробрались по узкому грязноватому переулку, пока наконец не вышли к участку с тыла. Поблизости ни магазинов, ничего. Дыра дырой!
Дом одиноко возвышался в самой вершине треугольника. Мы вошли и почти час рассеянно разглядывали наши будущие владения. И все это время с обеих сторон одна за другой проносились электрички, от которых дребезжали оконные стекла. Когда шел поезд, мы друг друга не слышали. Стоило заговорить о чем-то, как дом наполнялся грохотом, мы умолкали и ждали, пока состав пройдет. Стук колес стихал, разговор начинался снова, и тут же появлялась следующая электричка. Своего рода разрыв связи. Прямо как у Жан-Люка Годара.
Если бы не шум, в доме было бы совсем неплохо. Приятно иметь токоному[27], открытую веранду, хотя, конечно, строение порядком пострадало от времени. Вливавшееся в окна весеннее солнце расчертило застланный татами пол на маленькие четырехугольники. Все это напоминало дом, в котором я жил давным-давно, в раннем детстве.
— Ну как тебе? Снимаем? — спросил я. — Шумно, конечно, но как-нибудь привыкнем.
— Решай. Я не против, — ответила она.
— Здесь нам будет казаться, что мы и вправду поженились, что у нас семья.
— А разве не так? Мы что, не поженились?
— Поженились, конечно, и все же…
Вернувшись в агентство, мы сказали, что хотим снять этот дом.
— Ну как? — поинтересовался обладатель лысины.
— Шумновато, но как-нибудь привыкнем, — сказал я.
Сняв очки, он протер стекла марлей, хлебнул чаю из чашки и, водрузив очки на место, взглянул на меня:
— Да… молодость, молодость.
— Угу, — буркнул я.
И мы подписали договор.
С переездом мы уложились в десять минут. Нас перевез мой приятель с микроавтобусом. Одеяло, одежда, посуда, настольная лампа, несколько книжек и кошка в придачу — вот и все наше имущество. Ни радиоприемника, ни телевизора. Как-то обходились без стиральной машины, холодильника, обеденного стола, газовой плиты, телефона, чайника, пылесоса… В какой же бедности жили! Потому переезд занял не больше получаса. Жизнь упрощается до предела, когда нет денег.
Приятель, похоже, порядком удивился при виде нашего нового жилья, зажатого меж двумя полосами рельс. Когда все вещи перекочевали из микроавтобуса в дом, он открыл рот, обращаясь ко мне, но в этот момент накатила очередная электричка, и я ничего не расслышал.