— Слушай, Гарри, ты меня, конечно, извини, но дальше так продолжаться не может.
— Как? — вяло отозвался Гарри, не отлипая от стекла.
— Мы с Гермионой уже давно хотели с тобой поговорить, — Рон упорно делал вид, что не замечает истерические мотания головой Гермионы, сидящей рядом с Гарри, но это только укрепило его желание поговорить на чистоту. — Ты всё лето вёл себя как зомби. Ты всё делал на автомате, ни разу не улыбнулся… Ты хоть помнишь, как мы позавчера играли в квиддич с Джинни, Фредом и Джорджем пара на пару?
— Конечно, помню, — отозвался Гарри с потусторонними интонациями профессора Трелони.
— А вот чёрта с два! — закричал Рон. — Ни в какой квиддич мы позавчера не играли! И вообще близнецы всю последнюю неделю пропадали в своём магазине!
Гарри наконец оторвался он стекла и уже осмысленно уставился на друга.
— Прости, Рон, — устало сказал он. — Просто мне сейчас так тяжело…
— Тебе всегда тяжело! Ты же у нас всегда самый несчастный! А, думаешь, нам с Гермионой легко? Чего ты на меня шикаешь?! — он повернулся к подруге, то же самое сделал и Гарри и успел увидеть, как она резко перестала подмигивать и прикладывать палец к губам. Вид у неё при этом стал виноватый.
— Ну, в общем, понимаешь, Гарри, — начала она извиняющимся тоном. — Нам тоже очень жаль, что это случилось с Сириусом, но тебе нужно перестать во всём винить только себя. В конце концов, мы тоже там были и тоже ничего не сделали… Да и вообще не отговорили тебя туда отправляться. Нам… кхм… мне, конечно же, нужно было сразу идти к профессору Снейпу, зная, что никто из вас этого точно не сделает, — она смущённо умолкла.
— Верно, Гермиона, — кивнул Рон. — Если уж ты решил винить себя до конца жизни, то тогда уж и нас тоже. А заодно и Джинни с Невиллом и Луной. Или прекращай этот спектакль и возвращайся к нам.
— Да, Гарри, — опять тихо начала Гермиона. — Это лето было таким ужасным… без тебя. Ты нам правда очень нужен. Начинается новый год, и после того, что случилось в Министерстве, Сам-Знаешь-Кто снова будет, наверное, на тебя охотиться… Так что… Нам нужно держаться вместе, Гарри, — она умоляюще посмотрела на него.
Гарри вздохнул и ничего не ответил — он знал, что они оба правы, что он действительно вёл себя как эгоист, и что если будет продолжать в таком же духе, то скоро потеряет ещё и друзей.
Всю оставшуюся дорогу ехали молча, только Рон с Гермионой периодически переглядывались, делая друг другу какие-то знаки глазами. Гарри делал вид, что не замечает этого. Когда за окном поплыл знакомый пейзаж и до Хогсмида оставалось не больше пятнадцати минут езды, он встал и вышел из купе, буркнув что-то про то, что ему нужно в туалет. На самом деле ему просто хотелось пройтись, совершить хоть какое-то движение — сидеть в купе в полном молчании было уже невыносимо. Чтобы зря не шляться по коридору, встречая любопытных студентов и слушая перешептывания за спиной, Гарри действительно дошёл до туалета. Он несколько минут стоял и молча смотрел на своё отражение в зеркале над раковиной. Его друзья правы — пора было что-то менять. Сириусу бы точно не понравился его длительный траур, он бы точно не хотел, чтобы Гарри замыкался в себе, отстраняясь от Рона и Гермионы. В конце концов, Сириус был таким человеком, которого нужно было вспоминать с доброй улыбкой, а не с похоронной миной, которая сейчас угрюмо глядела на Гарри. Он тряхнул головой, как будто все печальные мысли от этого сразу куда-то исчезнут, потом тщательно умылся холодной водой — это немного привело его в чувство. Действительно, начинается новый год, а, значит, и новые проблемы, которые он не сможет решить, если будет пребывать в прострации. Гарри в последний раз поглядел на себя в зеркало, поморщился (увиденное ему всё-таки не очень понравилось) и пошёл к своему купе.