— Ага, конечно, — говорю я с сарказмом.
— Никто не смотрит, если ты хочешь, ну, ты поняла, попробовать. Не хочу хвастаться, но я эксперт в этом.
Он одаряет меня насмешливой улыбкой, той, от которой должны таять женские сердца по всему миру.
— Алекс, ты не в моем вкусе, — мне нужно сказать ему что-нибудь такое, чтобы он перестал смотреть на меня так, как будто хочет сделать со мной то, о чем я только слышала.
— Тебе нравятся только белые парни?
— Перестань, — говорю я ему сквозь зубы.
— А что такого, — становится он серьезным. — Это чистая правда, не так ли?
Миссис Питерсон появляется снова.
— Как продвигается ваше введение?
Я неуклюже улыбаюсь.
— С трудом, — отвечаю я и достаю тетрадь, где я сделала несколько пометок и приступаю к заданию, пока миссис Питерсон наблюдает. — Я кое-что нашла прошлым вечером о средствах для согрева рук. Нам нужно будет растворить шестьдесят грамм ацетата натрия и сто миллилитров воды при семидесяти градусах.
— Ошибаешься, — говорит Алекс.
Я поднимаю голову и вижу, что миссис Питерсон уже ушла.
— Что?
Алекс складывает руки у себя на груди.
— Ты ошибаешься.
— Я так не думаю.
— Ты думаешь, что никогда раньше не ошибалась?
Он произносит это таким тоном, как будто я какая-то глупая, блондинистая бимбо, заставляя мою кровь кипеть.
— Конечно, я ошибалась, — произношу я на одном дыхании. — Вот, например, на прошлой неделе я купила блеск для губ Бобби Браун Нежный лепесток, но с моим телосложением Розовый Расцвет смотрелся бы куда лучше. Не стоит упоминать, что эта покупка была полным разочарованием, — говорю я. Он ожидал услышать от меня что-то в этом духе. И мне становится интересно, поверил он мне или по моему тону понял, что я говорю саркастически.
— Я представляю, — отвечает он.
— А ты когда-нибудь ошибался?
— Конечно, — говорит он. — На прошлой неделе, когда я ограбил тот банк на Уолгринс, я сказал банкиру выложить мне все полтинники, что были в кассе. Но что на самом деле мне нужно было спросить, так это двадцатки, их же гораздо больше.
Ок, он понял, что я притворяюсь. И ответил мне своим собственным дурацким сценарием, и это на самом деле беспокоит меня, это делает нас похожими, каким-то искаженным образом. Я кладу руку себе на сердце.
— Вот незадача.
— Значит, мы оба бывали неправы.
Я задираю подбородок и говорю упрямо.
— На этот раз я права, не знаю как ты, но я отношусь к этому предмету серьезно.
— Тогда давай поспорим, если я прав, ты меня поцелуешь, — говорит он.
— А если я права?
— Что хочешь.
Это как забрать конфетку у младенца. Самоуверенность мистера Мачо должна немного пострадать, и я буду рада помочь этому.