7 июля. Утром мы отправились в кишлак Навини. В ХАД подбросили данные о том, что на местном кладбище похоронен Гена. Но в кишлаке я нашел женщину, которая называла себя женой погребенного здесь четыре месяца назад старика. Все же решили проверить. Выставив вокруг кладбища охранение, стали копать.
Труп был старый, истлевший, череп по-стариковски голый.
Но зачем нас навели на эту могилу? Мы потратили два дня на ее поиски. Кажется, кто-то хочет выиграть время, поэтому намеренно дезинформирует нас. И снова поползли слухи о том, что Гена жив, что Каюм таскает его на веревке по кишлакам. Нас явно хотят сбить с толку, увести поиски в сторону.
Мы зашли в тупик. Более нет никакой информации о судьбе Г. К. Все версии проверены и — безрезультатно. Настроение отвратительное. Неужели мы сделали все, что могли?..
После обеда я лег подремать и в полусне вдруг вспомнил о том, что приглашен на проводы Бориса, руководителя группы советников, уезжавшего в отпуск. Идти не хотелось, но уж больно настойчиво звали ребята, и накануне я пообещал им непременно быть.
Около 17.00 постучал в дверь соседнего номера. За столом сидели человек десять, причем среди них два афганца — мне их с гордостью представили как надежных друзей. Водку эти двое пили наравне с нашими, хотя и было жарко, как в сауне. Публика выглядела возбужденной, мое появление встретили шумно. Но сам я отнюдь не разделял их веселья, сидел мрачный, с демонстративным недоверием поглядывал на афганцев.
Вскоре меня попросили сказать тост. Я пожелал Борису хорошо отдохнуть, а затем довольно долго говорил о Г. К. и о том, что мы обязательно должны его найти, живого или мертвого. При этом я со значением поглядывал на афганцев: вы тут хозяева, так помогите же… Они ерзали. За столом воцарилась неловкая тишина. Потом ответное слово взял один из афганцев — худой, рыжеусый, одетый в европейский костюм. Он выразил соболезнование по поводу гибели моего друга и пообещал свою помощь. Застолье продолжалось, хотя и не так шумно, как раньше. В разговоре мы то и дело возвращались к печальным обстоятельствам, перебирали имена бандитов, названия кишлаков. Вдруг — прошло уже часа полтора — другой афганец, одетый в длинную пуштунскую рубаху и шаровары, встрепенулся и сказал, что на фабрике, где он состоит инженером, работает дядя Каюма. Того самого главаря банды.
Я даже подскочил: «Как?!» «Да, — ответил он, — дядю и сегодня можно найти на фабрике — он как раз будет дежурить».
Вот это да! Мы уже столько дней ищем хоть какую-то возможность выйти на Каюма, на кого-то из его людей или родственников, попытаться провести переговоры, и у нас ничего не получается, а тут такая удача: дядя главаря преспокойно дежурит на фабрике.