А из-под прилавка к ним уже вынырнул серенький человечек с квитанцией наготове:
Сквитаемся, господа, – (полагая, что «господа» – высшее проявление иронии).
Господин Матвей Марков привычным жестом сунул человечку десятку, говоря и всё больше дурея:
Я не суеверен, ты не подумай, и не склонен к восприятию слезливых метафор, которыми потчует нас случай, но меня всегда беспокоил пример Кьеркегора, ставшего великим мыслителем из-за того, что его батюшка некогда поссорился с Богом.
Писанная от руки квитанция почему-то гласила (голосила): «За разбитую пару посуды (чашка с блюдцем) уплачено 10 рублей».
Кажется, наша метафора разрастается и начинает жить независимо от нас, – Матвей с отвращением сунулся в теплую пивную пену.
Э, нет, братец, шалишь, счас они у меня такую пару увидят! – Платочек, подходя к стойке, вынул из кармана и натянул на лицо овечью маску. – Пжалуста, чай без лимона!
Потом, задумавшись на секунду: выпить чай, вылить или – прям так – хлопнул чашкой вместе с содержимым об пол.
Когда его выволакивали на свежий воздух, он размахивал смятой квитанцией и – очень довольный своей шуткой, рычал и смеялся:
Оплачено!
Да, разного рода критики и преподаватели, заправские ловцы скрытых смыслов, уже, наверное, нашарили кой-какую опору и с надеждой смотрят вперед или оглядываются по сторонам, пока наши герои (Матвей с Платочком) спускаются по эскалатору в метро. Они озираются в поисках Ивана и Луки. Ну на, держи ее скорей! Уговорили. Вон тот круглощекий милиционер, чье метрошное дежурство закончится с минуты на минуту, – Ваня, Иван Петрович. С Лукой немного сложнее. Хотя, впрочем, вот этот старче, подсчитывающий пятаки за свою убогую игру на губной гармонике, – нехай будет Лука.
Мария? Нет, ее зовут Фенечка, просто Фенечка – не то имя, не то прозвище, а впрочем, тоже не без скрытых дополнительных смыслов.
Высокая и сутулая, увешанная всякой хипповской ерундой, она показалась пьяному Матвееву взгляду странной и некрасивой. Его остановило и слегка ударило, во-первых, то, что она ждала последнего поезда совсем одна на всей платформе, но нет, не это. Она читала его книгу, книгу рассказов, выпущенную полгода назад тиражом 200 экземпляров и глупо затерявшуюся в толпе заносчивых бестселлеров.
Сам себе удивляясь (ибо – не любитель эффектных сцен), он нашарил в кармане ручку и подошел к барышне:
Не желаете ли автограф, дитя мое?
Осел! Какой неестественный покровительственный тон! Но ведь он всё еще думал расписаться и тут же сесть в противоположный поезд!
От неожиданности она посмотрела на него не таким долгим взглядом, как положено в романах (эх, ты!), и серьезно спросила: