— Хорошо, папа. Я больше не буду об этом думать.
— Вот и славно. Кстати, как поживает твой благоверный? Что-то мы давно с ним не общались. Оправился после своих Куршавелей? Наверное, на лыжи теперь не скоро встанет.
— Все нормально. Кости срослись хорошо. Да и перелом был, говорят несложный. А в остальном… Ты же его знаешь, — Наташа усмехнулась, — он весь в заботах о безопасности государства. Даже, когда дома — все равно, на работе.
— Ну, дочка, служба — есть служба. Он не в бирюльки играет. Но, пусть, завтра выкроит час-полтора и найдет меня. Хочется в его умные глаза посмотреть.
Разговор постепенно перешел в привычное русло: размеренную беседу внимательного отца с почтительной дочерью, на житейско-бытовые темы. Так, не спеша, они добрались до троллейбусной остановки.
— Все, милая, вон мой личный транспорт номер семь подходит. А ты иди, облегчи Колькиным служакам жизнь. Видишь, не отстают. Боятся шефа ослушаться. Езжай с ними. А то, он их отправит на южное побережье северного моря, белых медведей охранять.
Шурик потратил немало времени, разыскивая Мишаню. Пьяный, до состояния «воды» («дрова» еще можно собрать в кучу, а «вода» растекается между пальцев), он валялся в купе проводницы и долго не мог сообразить, кто он, где находится и куда едет. Пришлось применить к нему все доступные, но гуманные методы выведения из алкогольного транса. Холодная вода, звонкие оплеухи и большая доза нашатырного спирта, найденного в аптечке покладистой собутыльницы, способная привести в чувство даже мертвого, наконец, сделали свое дело. Мишаня вернулся к жизни, но не надолго. С большим трудом, он распознал Шурика в Шурике:
— О-о-о… Б…братан…, — и снова погрузился в приятные только ему видения.
— Вставай, скотина! — ревел Шурик, — Нашел время нажираться. А вы, мадам, тоже хороши! Приглашаете к себе в купе неизвестного мужчину. Вдруг, он хотел покуситься на ваше целомудрие? Или, того хуже, съесть ваш ужин? Времена нынче беспокойные, а вы пьете с первым встречным.
Женщина только открывала и закрывала рот, подобно рыбе выброшенной на берег. Наконец, она смогла вставить словечко в длинную тираду разъяренного мужчины:
— Но, ведь у него билет до Адлера. Думала, отоспится. Он, ведь такой веселый был, обаятельный…
— Обаятельный, — передразнил Шурик, — Ему вообще пить нельзя. Он на службе. Пришел приказ из штаба, срочно эвакуироваться на ближайшей станции, а у меня, даже, эвакуатора нет. Вставай, гад! — Шурик изо всех сил тряхнул полуживого Мишаню за ворот и, от души, дал ему «леща».
— Давай свой нашатырь. Попробуем еще раз.