— Отнюдь. Исключительно для чистоты эксперимента.
Сергей приспустил штаны и снял с раны грязные бинты.
— Да, впечатляет. По-моему, у Вас воспаление.
Гамадрил уже оправился от первого шока, поднял голову и с любопытством смотрел на происходящее.
— Теперь, я Вам кое-что продемонстрирую. Вы видите прибор и этот маленький кристаллик, — Гонсалес показал майору перстень, инкрустированный прозрачным камнем, похожим на пирамидку. Щелкнула скрытая пружина, и кристалл отделился от основания. Генерал установил его в специальное гнездо аппарата. — Механизм работает автономно, от внутренней энергии этого невзрачного камешка.
Он нажал несколько кнопок, по индикаторам установил настройку и театральным жестом опустил руку на пусковую клавишу. Прибор тихо зажужжал. С полминуты ничего не происходило. Потом Сергей ощутил легкий зуд в ноге и почувствовал, что ноющая боль отступает. Он взглянул на свою пострадавшую конечность и, потрясенный увиденным, не смог произнести ни слова. У Гамадрила отвисла челюсть. Воспаленная и гноящаяся рана, на глазах стала затягиваться. Краснота спала. Через пять минут, на месте начинающей отмирать человеческой плоти, остался едва заметный шрам. Гонсалес отключил аппарат. Андреев пошевелил ногой, подпрыгнул и, не скрывая удивления, произнес:
— Не слабо… Публика в восторге… Явление мессии народу. Можете удивить, генерал, когда хотите.
— Это еще не все, — Гонсалес вновь поколдовал над рычагами и клавишами и обратился к остолбеневшему Гамадрилу, — Насколько я понимаю, твой отряд пленил этого человека, и ты пришел за обещанной наградой?
— Да, мой господин.
— Правильно. Любая заслуга должна вознаграждаться. А уж такая — многократно. Встань, — толстяк поднялся на ноги, — сегодня, счастливый день для всех нас. Поэтому, кроме денег, ты получишь звание полковника и назначение начальником моей личной охраны. А чтобы никто не сомневался в твоей компетентности на этом важном посту, я хочу сделать тебя самым сильным бойцом моей грозной армии.
Будущий «великий воин» вытянулся в струнку, боясь дышать. Он не мог поверить своей удаче.
Генерал взглянул на толстяка, незаметно усмехнулся и запустил установку. Снова раздалось тихое жужжание. Гамадрила передернуло. Напряженное лицо исказила гримаса боли. Он покраснел, как вареный рак. Дерганье переросло в лихорадочную тряску. Его волосы стали расти с неимоверной скоростью. В конце концов, они выпали, как будто закончилась катушка ниток. Новоиспеченный полковник истошно заорал и рухнул на пол. Его кожа потемнела, постепенно приобретая серый оттенок. На ней образовывались струпья и тут же, опадая, превращались в пыль. Нет, это была не пыль. Это был его собственный прах. Гамадрил уже не орал. Тело тлело, разрушалось. Глазные яблоки высохли и, сморщившись, вместе с носом провалились внутрь оголенного черепа. Он был мертв и продолжал быстро разлагаться. То, на что уходят долгие годы, произошло за несколько минут. В конце концов, от перспективного начальника охраны генерала осталась лишь горстка пепельной субстанции.