— Ууу… — протянул он. — Жалко… Значит, эта ветвь рода Дикьера, считай, пропала… Хотя… Фэб, ты бы взял этих себе, что ли, — он кивнул на ошалевших Скрипача с Итом. — Оно, конечно, только временное, но, поверь, не пожалеешь. Они ж сильно старались, чтобы такими стать. Вот этот особенно старался, — кивок в сторону Ита. — Всю… э-э… че у них там есть-то? Не помню… че-та он там себе чуть не порвал, бедолага…
— Я так и сделаю, — пообещал Фэб.
— Опачки! — Старик вдруг выронил посох и в восторге хлопнул себя руками по ляжкам. — Так их трое! Три Кощея Бессмертных, один к одному!.. Весь этот, как его… Весь набор! Че деется… ой, че деется… Ариан, ты, что ли?! А где гитарка-то твоя? Сбацал бы чего… А мы б сплясали…
— Я не умею, — признался Ри.
— Ну… — в голосе старика послышалось разочарование. — Фиговенько. А вы двое скажете теперь, что еще и не за кораблем пришли, — сердито зыркнул он на Скрипача с Итом.
— Не за кораблем, — подтвердил Ит. Скрипач кивнул.
— Ясно, — старик поджал губы. — Филонщики! Отмазались, значит?!
Ит вспомнил считку — и немое отчаяние в глазах того, кем он был в прошлой жизни. Отчаяние и неимоверную боль, в которой тот жил чуть не с первого дня и до самого конца… Это называется «отмазались»?
— Нет, — решительно произнес он. — Мы просто решили сделать передышку.
Старик нахмурился. Однако — Ит видел — в глазах его зажглись лукавые огоньки.
— Ну и че? — произнес он, подбоченясь. — Как передышка… ваша? Сильно много удалось передохнуть?
— По тридцать с лишним лет удалось, — вмешался Ри.
— Пффф, — старик захихикал. — Да… демиургов возраст… Ясненько… Бездельники вы, — рявкнул он вдруг. — Обманщики! Ну, однакося вас уже пообломали, как я гляжу, — закончил он самодовольно, поднимая из травы посох. — А девушка наша все грустит… Че грустишь-то, красава? Эй, улыбнись давай!.. Ну давай, давай, — в голосе его проскользнула резкая и властная нотка. — Вот, совсем другой коленкор… А то набычилась, докторица. Стоишь, как неродная…
— Мне не по себе, — вдруг тихо произнесла Даша. В глазах ее и впрямь стояла тревога. — Я…
— Так это у тебя чуйства, — со знанием дела отозвался старик. — И чуйства эти тебя, девушка, не обманывают. Ты права, все действительно будет так, как ты думаешь. Знаешь, почему? Потому что добро, оно никогда не остается безнаказанным, — он со значением поднял узловатый палец и погрозил им небу. — Правильно ты все видишь, девушка, но про то, что сейчас углядела, — не трепись лишнего. Особо дома не трепись, ну, ты поняла меня.
Его речь неуловимо изменилась — она вдруг обрела стройность, просторечия и непонятные исковерканные слова разом пропали. Даша слушала его, прищурившись, закусив губу.