— Было бы так, если бы она не вышла замуж за это чудовище!
Алетта удивленно отпрянула назад.
— О чем вы говорите?
— Ван Девентер — лгун и лицемер! Как только я найду работу лучше той, что имею сейчас, я тут же уйду. Говорю Вам: юффрау Франческа в опасности!
— Вы, должно быть, ошибаетесь, — воскликнула Алетта. — Она работает в Делфте и пробудет там еще долгое время.
— Рука ван Девентера дотянется куда угодно! — Нелтье сделала в воздухе хватательное движение. — Ваша сестра не рассказывала, что чуть не подверглась оскорблениям с его стороны, не войди я вовремя в комнату?
Аллета почувствовала озноб. Она поняла, почему Франческа ничего не сказала, — она не хотела пробуждать воспоминания, по-прежнему мучившие иногда Алетту в кошмарных снах.
— Когда это произошло?
— В день званого обеда. Всего за несколько часов до того, как его жена… умерла. — Нелтье чуть не сказала «была убита», так как точно знала, что это была неестественная смерть. Рыдая от горя, она положила Амалию на стол, несмотря на боль в сломанных ребрах, потому что твердо решила, что именно она, а не кто-то иной окажет эту последнюю услугу женщине, которая всегда была добра к ней. Именно тогда Нелтье и заметила слабые синяки на челюсти и под ухом. Вдобавок, три ногтя оказались сломанными. Ужасное подозрение обожгло ее. При первой же возможности она тайно тщательно осмотрела кушетку и обнаружила вырванные ногтями нити в шелковом покрывале. На подушке осталось пятно карминного цвета, которое могло появиться только в том случае, если бы Амалия полностью вжалась в нее лицом. В своей комнате Нелтье, встав перед зеркалом, прижала подушку к нижней половине лица и заметила, где суставы пальцев руки, с силой удерживающие подушку, оставляют след. Именно они могли привести к появлению тех синяков, которые она видела на лице своей госпожи. Вывод вызвал столь сильную дрожь, что Нелтье испугалась, не начинается ли у нее лихорадка. Она знала личность убийцы с такой уверенностью, как будто слышала его признание. Когда доктор вновь пришел проведать ее, то все, что Нелтье намеревалась рассказать о сделанных ею выводах, разлетелось при первых же его словах.
— Ты была последней, кто видел фрау ван Девентер живой, Нелтье. В каком точно состоянии она находилась в то время?
Нелтье сразу же поняла, что если грязная игра все-таки выйдет на свет, ее первую обвинят в убийстве. Никто не заподозрит Людольфа из-за его постоянной демонстрации преданности, которая — она знала это — была совершенно фальшивой.
Поэтому ей пришлось попридержать язык, хотя ненависть и гнев к хозяину просто сжигали ее.