— Ничего. Я никогда не замечала отсутствия каких-либо бутылок.
— Это потому, что одна из дверей в погребе ведет еще в один, поменьше, оттуда я и брал свои запасы. А почему ты оказалась здесь?
— Я начала беспокоиться, что вам, наверное, стало плохо, и поэтому Вы прекратили звонить. Зачем вы звонили?
— На пару мгновений мне показалось, будто я снова видел свет фонарей вдали. Значит, именно тревога за меня вытащила тебя из постели? — Константин подтянулся до верхней ступени и убрал бутылки, стоявшие между ними. — Я вспомнил, где видел тебя раньше. Ты каждый вечер смотрела на мое окно из Мехелин-Хейса, когда я был в Делфте. В первые дни пребывания здесь ты упоминала, что присматривала за детьми Вермеров, но потом я не вспоминал об этом. Я прав, да?
— Да, — улыбаясь, ответила Алетта. — Так как вы вспомнили очень много, я скажу вам еще кое-что. Как-то раз я находилась в приемной Биржи в Амстердаме. Вы заметили, что я смотрю в окно на внутренний дворик, и сделали то же самое, пока не подошла толпа ваших друзей и не увела вас с собой.
Константин улыбнулся.
— Вот теперь и я вспомнил. Как я мог не видеть тогда тебя так, как вижу сейчас?
Алетта не могла с уверенностью сказать, что он имеет в виду.
— Среди ваших друзей была красивая девушка. Это Изабелла?
— Да. Но все кончено.
— Вы не можете судить наверняка, пока снова не начнете выходить на люди.
— Может, это не так уж и невозможно, как когда-то казалось мне. Именно этого ты и хотела от меня с самого начала, не так ли?
Алетта кивнула, преисполненная надеждой. Пришло время сообщить ему о деревянных ногах. Но прежде чем она успела заговорить, Константин схватил ее в объятия и страстно поцеловал. Она утратила ощущение реальности, но лишь до того мгновения, пока не почувствовала, что он стаскивает шелковый тюрбан. Паника охватила ее. Алетта сопротивлялась, словно тигрица, пытаясь вырваться из его объятий.
Константин прервал поцелуй, но не отпустил девушку, пристально глядя на нее. Он никогда не видел таких прекрасных волос, как у Алетты — светлых, словно лунный свет, пышных и мягких, как паутина. Он произнес слова, которые хотел произнести уже давно:
— Я люблю тебя, Алетта.
Она не слышала его, потому что начала пронзительно кричать, как будто ее насиловали. Константин резко отпустил ее, ужаснувшись реакции девушки на проявление его чувств. Алетта вскочила на ноги и бросилась прочь, волосы светлым облаком развевались за ее спиной.
Утром, войдя в комнату Константина, она вела себя так, будто ночью ничего не произошло. Наряд ее снова был простым, волосы скрывались под самым обыкновенным чепцом, а на лице застыло бесстрастное выражение. Де Вер отреагировал с холодной враждебностью. Они обращались друг к другу с причиняющей им обоим боль вежливостью, их отношения зашли в нелепый тупик.