Хендрик и Сибилла приехали домой в карете ван Янсов — в сопровождении Адриана — почти в одиннадцать часов. Франческа вышла в прихожую встретить их и с первого взгляда поняла, что по внешности и манерам Адриан — именно тот, о ком мечтала ее сестра. Хендрик, увидев ее, издал радостное восклицание, а Сибилла очаровательно вскрикнула. Последовал обмен теплыми приветствиями, затем ей представили будущего родственника. Он отвесил изящный поклон в пышной французской манере, приведшей Сибиллу в восторг.
— Для меня слишком большая честь познакомится с вами, Франческа, — сказал он. — Сибилла очень гордится вами как художницей и как сестрой. Алетта тоже здесь?
— Нет. Она не смогла приехать. Я прибыла одна.
Сибилла надула губки, но не слишком сильно, чтобы не испортить очертания свежего ротика.
— Как жаль! Я так хотела, чтобы она присутствовала на вечеринке. — Она печально взглянула на Адриана, который произнес подходящие утешительный фразы. Будь они наедине, она бы выдавила пару слезинок, а он осушил бы их поцелуями. Она знала, как пользоваться нужными моментами.
Франческа могла с уверенностью сказать, что Сибилла, несмотря на устроенную демонстрацию чувств, питала крайне слабую надежду на приезд сестры.
Что касается Хендрика, то появившееся на его лице выражение облегчения свидетельствовало о радости по поводу отсутствия Алетты. Пора было передать Сибилле послание, переданное у ворот дома де Веров:
— Алетта желает тебе всего самого наилучшего.
Затем, пожелав всем спокойной ночи, Адриан покинул их. Не успел он скрыться за дверью, как Сибилла, ликующая и сияющая, бросилась к Франческе с распростертыми объятиями.
— Ну? Как твое мнение? Разве он не самый красивый мужчина из всех, что ты видела?
Франческа улыбнулась.
— Полагаю, что да.
— Ага, я знала, что он произведет на тебя впечатление! Все женщины обожают его, но он мой! Мой! Я так счастлива, правда, отец? — Она бросилась к Хендрику и сжала его руку.
— Да, а я счастлив за тебя, малышка. — Он погладил ее по голове, будто ей семь лет, а не семнадцать. — Ложись спать. Уже поздно, и я хочу поговорить с Франческой, хотя она, должно быть, тоже устала.
Оставшись с отцом в семейной гостиной, Франческа первым делом спросила его о руках. Он сжал пальцы, показывая, что все хорошо.
— Они побаливали зимой, но уже не так сильно, как прежде.
Хендрик сгорал от нетерпения узнать о ее успехах и о работе Вермера, он расспрашивал Франческу, позабыв о времени. Когда она заговорила о пейзаже на мольберте, отец ответил, что оставил его на время работы над крупным заказом — портретом служащих городской стражи, который установлен в углу церкви Зейдеркерк.