Музыка качает, постукивают танго-туфли мужчин – черные с белым. Они тут у всех, президент заставляет учиться танго всех своих помощников и министров, потому что женская компания освежает и оживляет после тяжелого дня среди бумаг и речей.
– Ха-ха-ха, – доносится, басом, со стороны эстрады.
И тут запнулась, смолкла музыка – Тирсо Крус обернулся, чтобы понять, что же такого увидели его оркестранты.
И так же – на мгновение – смолкли все в зале.
Они стояли в дверях, два человека, один толстенький и сияющий, другой – вот я, наконец, вижу его. Боже мой, он же совсем маленький, этот Мануэль Кесон, ростом с меня. Он хрупок как кузнечик, затянутый в простой черный фрак, у него совсем слабые и узкие плечи, его глаза под высоким лбом и треугольником черных волос сверкают весело и гордо одновременно, он машет рукой всем сразу и музыкантам в особенности.
А они отзываются очень по-своему.
«Если бы ты знала…» – пропел первые такты кларнетист, слегка извиваясь и клонясь вперед.
Хрупкий человечек у входа засмеялся и помахал ему рукой отдельно.
И тогда уже весь оркестр (а Тирсо Крусу оставалось своему оркестру только подчиниться) разом, даже не очень стройно, грянул «Кумпарситу»:
Quien sabe si supieras
Que nunca te he olvidado,
Volviendo a tu pasado
Te acordaras de mi…
Президент под эти звуки двинулся по кругу, любезно склоняя голову перед дамами, похлопывая кого-то по плечу. Я покосилась на Вики, смотревшую на него с материнской улыбкой. Сейчас он подойдет, скажет что-то и мне – но он не подошел, а только полуобернулся и с пары ярдов весело крикнул Вики и стоявшему рядом банкиру Теофисто:
– Hoy, Moreno, Moreno! Me gusta mucho el chocolate que hacen en este pueblo. No lo tienes en casa?
И, не дожидаясь ответа, пошел дальше.
– Шоколад? – спросила я у счастливой Вики. – А что – шоколад?
– Шоколад, – печально вздохнула она. – В Анхелесе. С буйволиным молоком. Была такая история. Но мы же все – и он тоже – понимаем, что он еще не скоро попробует его в нашей гасиенде.
Музыка играла, президент шел по кругу, я с любопытством смотрела на него теперь уже в профиль. Как интересно, это ведь два разных человека. Фас настоящего испанца, гордого, да попросту красивого. А вот профиль – тут сразу становится понятно, что все-таки филиппинская кровь очень даже присутствует: нос кнопкой, делающий его весьма человечным и смешным.
Конечно, вот теперь будут танцы – и как раз толстенький человек, с которым Кесон вошел в залу, заскользил по паркету к столику в дальнем углу, за которым сидели две дамы, одна из них… хрупкая, юная, отчаянно смуглая…