В общем, нечего было удивляться, что как-то случайно он бросил меня у входа в аллею, в которой уже к тому времени затаился «Додо» Аседильо. Любопытно, а если бы я не отпустила Эдди, а попросила его проводить меня, как он и предлагал, – как бы пошли события? Ну, допустим, его бы связали или якобы ударили по голове, вот и всё. И он же сам потом героически нашел бы меня, помог заплатить выкуп. Конечно, выкуп. А что же еще. И наша дружба только окрепла бы.
А теперь – Лола.
Вроде бы, чего тут особенного ожидать. Невероятно красива и немыслимо глупа: ну и что?
Но давайте внимательно присмотримся к Лоле. Красивая женщина в этой стране – уже профессия. Вон же тот список из газеты, список первых красавиц, которые все рядами вышли замуж за политиков. Были ли они как-то особо умны – никто не упоминает. А Лола? Непонятно. Пока.
Ну а впрочем… Если бы дело дошло до выкупа, кто пошел бы в банк за деньгами? Лола, конечно. Теофисто, возможно, ее знает в лицо, она в банке уже пару раз бывала. С моей запиской. Причем она могла и вообще не представлять, что на самом деле происходит. Зачем ей, такой, слишком много знать, в самом-то деле?
И эти ее странные истерики. Она ведь очень даже полноценна, когда надо – орет на человеческие ресурсы, сдает их в рабство нанимателям, все нормально. Но стоит мне сказать что-то… а о чем я таком в те моменты говорила? Непонятно. О чем угодно. Пела песенки.
Как бы вспомнить – от каких слов она мгновенно теряет разум?
Да, а что с ней творилось при нашей первой встрече в «Манила-отеле», почему она не стояла там, развернув плечи и изображая, как положено, невинную загадочность, а наоборот – фактически прятала лицо? Она что, известна каждому воину констебулярии как второй Додо в женском обличье? Но тогда ей уж точно было бы нечего бояться, пусть даже ее фото были во всех газетах. С ананасом и без.
Собственно, я вообще бы никак не связывала ее с известным эпизодом в переулках у Эскольты, если бы…
Если бы не вспомнила, наконец, о чем говорил мне Верт, поднявшись на две ступеньки после краткой сцены с прекрасной Лолой. Это было так:
– Но ведь вы взяли ее сюда напрямую из оперы, эту вашу помощницу?
«Какой оперы, господин Верт?» – наверняка спросила я, борясь со слабостью и отчаянием: боже мой, это лицо так близко от моего!
– «Кавалерия рустикана», конечно, Масканьи. Ее первые же такты.
И Верт, с оглядкой и еле слышным шепотом, поет (он умеет петь!):
– «О Лола, знойной ночи созданье…» А как ее зовут на самом деле, дорогая Амалия? Какая-нибудь Еулалия?
И только совсем недавно, когда я справилась с простительным и объяснимым повреждением разума (две сумасшедших женщины в офисе!), я вспомнила его слова: как ее зовут на самом деле?