Северные ворота встретили Шани свирепым патрулем охранцев: заградившие Шани путь патрульные явно предпочитали сидеть бы где-нибудь в тепле, а не торчать здесь, когда усиливается метель и кругом бродит смерть да горожане так и норовят выбраться из столицы и не останавливаются ни перед чем.
— Откуда и зачем? — рявкнул толстый патрульный в темно-зеленом камзоле и довольно дорогой меховой накидке, явно отобранной у кого-то из нарушителей границы. Шани сунул руку в карман и вытащил медальон.
— Капитан Мортимер, внутренние войска, — сказал он сурово. — Как разговариваешь со старшим по званию?
— Разговариваю по уставу, господин капитан, — хмуро произнес толстяк. Шани прищурился, чтобы патрульный не увидел цвета его глаз.
— Одет ты не по уставу, — сказал Шани, помотал медальоном перед толстяком и спрятал пластинку обратно в карман. — Еду в Кавзин с секретным предписанием лично государя. Препятствий приказано не чинить.
— Предъявите пропуск, господин капитан, — нахмурился патрульный. Шани поджал губы и холодно промолвил:
— Дурак. Сказано же тебе: секретное предписание.
Толстяк постоял, размышляя о том, стоит ли связываться с государевыми гонцами, а затем отошел с дороги и махнул рукой товарищу, чтобы тот убрал заграждение.
— Так точно, господин капитан, пропускаю.
Через час отряд государевых охранцев — вооруженный до зубов, словно ловит не одного беглеца, а вражеский полк — нагрянет к Северным воротам, и толстяк, дрожа от страха, скажет, что «капитан внутренних войск Мортимер» отправился в Кавзин: туда и кинется погоня за бывшим шеф-инквизитором, чтобы заблудиться в невероятной по силе для этого времени года метели и потерять пол-отряда замерзшими. А Шани тем временем ехал совсем в другую сторону, к Серым лесам Заполья, рассчитывая найти приют в этом крае маленьких деревень и болот, где отроду не водилось ни ересей, ни колдунов, ни стражей порядка.
Метель усиливалась, и лошадка перешла на шаг, упорно отказываясь двигаться быстрее. Шани посмотрел на темное низкое небо, настолько плотно затянутое тучами, что сложно было даже поверить, будто бы за ними есть солнце, и приблизительно прикинул время: пожалуй он не доберется в Волшки до темноты… Ну да ладно: за последние сутки он сумел побывать на дыбе (черт, рука уже отнимается после всех этих приключений!), оказаться в тюрьме и совершить оттуда побег, и вырваться из зараженной столицы — и теперь не пропадет. А еще он убил двух человек, и Дина умерла — но об этом сейчас лучше не думать… У него еще будет время для размышлений.
И тут Шани внезапно понял две вещи: у него теснит в груди так, что тяжело дышать — раз. И он все время протирает глаза, которые заплывают отвратительным розовым гноем.