— И… часто вы так поступаете? — спросила, вздрогнув, Анжелика.
— Достаточно часто. Так что видите — я не настолько милый, как это может показаться.
После недолгой паузы она прошептала:
— В человеке столько противоречий. Он может быть одновременно очень жесток и очень мил. Почему вы занимаетесь таким ужасным делом?
— Я уже говорил вам: я очень беден. Отец оставил мне только должность адвоката и долги — он дни и ночи напролет играл на деньги. А я всегда жил в бедности. Я выучил латынь в одном из тех университетских коллежей, где зимой трясешься от холода. Тогда-то я и увлекся впервые кабаками и борделями, потому что, уж поверьте мне на слово, для бедного студента нет ничего лучше, чем погреть руки у истекающего соком мяса на вертеле. Моими пассиями были уличные девки не первой молодости, гревшие мне ноги между своих тучных бедер. Они не брали с меня ни единого су, потому что я был юн и горяч. Мое царство — улицы Парижа и их ночная жизнь. Быть может, я выиграю крупный процесс и стану признанным адвокатом. Но если так случится, думаю, что в конце концов я стану толстокожим, мрачным типом, настоящим сычом.
— Что вы имеете в виду?
— Так подданные «его величества Великого Кесаря», короля нищих, называют полицейских.
— И они уже знают вас?
— Главным образом мою собаку.
* * *
Они вышли на улицу Тампль, изрытую глубокими канавами, через которые были переброшены доски. Всего несколько лет тому назад в этом квартале были только огороды — их называли «посадками Тампля»; и теперь еще тут и там встречались квадратные поля капусты и небольшие стада коз.
Показалась крепостная стена, над которой возвышался зловещий донжон, когда-то служивший ордену тамплиеров.
Дегре попросил Анжелику недолго подождать и зашел в лавку галантерейщика. Чуть позже он вернулся с чистым пластроном без кружев, подпоясанный фиолетовым шнурком. Рукава его украшали белоснежные манжеты. Карман куртки был странным образом оттопырен. Когда он вынимал носовой платок, оттуда чуть не выпали крупные четки. Хотя адвокат остался все в тех же поношенных штанах и камзоле, он стал выглядеть намного респектабельнее. Несомненный вклад в перемену облика внесло изменившееся выражение лица, и Анжелика не решалась заговорить с ним с прежней непринужденностью.
— Вы похожи на благочестивого судью, — немного растерянно проговорила она.
— А разве не так должен выглядеть адвокат, сопровождающий молодую даму к ее брату-иезуиту? — спросил Дегре, со смиренной почтительностью приподнимая шляпу.