То есть дом был в каком-то смысле поэмой, народ, его населяющий, домочадцы — «сором», а сам Пирошников — автором, выражающим в поведении дома свои поэтические образы.
Нет, не просто антенна. Передатчик, подумал он.
Который не знает, что он передает.
Ну и что? Поэт тоже не знает, как он пишет стихи.
…Эти возвышенно-умозрительные размышления Пирошникова были прерваны появлением Софьи Михайловны с накладными от книготорговой фирмы «Топ-книга» на поставку новых книг.
Софья Михайловна последние дни, после первой подвижки, образовала неформальный союз с отставником Залманом и все чаще позволяла себе критические замечания в адрес Пирошникова. Старый подводник часами не выходил из магазина, принес даже туда собственный стул, а Софья свой стул в магазин вернула. Приятно было смотреть, как они, сидя у книжных полок с томиками стихов в руках, читают друг другу Тютчева или Блока.
Но, вероятно, обсуждались и другие темы.
На этот раз Софья воздержалась от новых предложений об аренде, которые она выискивала в Интернете, но спросила, откуда такое количество стихов молодых поэтов.
— Их ведь не покупают, Владимир Николаевич, — посетовала она.
— Ничего. Мы устроим творческий вечер, чтения молодых… У меня и девиз придуман.
— Какой же?
— «Живите в доме — и не рухнет дом». Арсений Тарковский.
Софья поджала губы. Ее политика ныне заключалась в обратном — бежать с этого странного места, пока живы.
Пирошников, и вправду, забыв, чем вымощена дорога в ад, планировал устроить такой вечер и даже провел переговоры со «Стихиией» и заказал книг для продажи. Однако рекламную кампанию пока не начал.
Он рассудил, что такой способ донесения до плывуна информации о текущем моменте будет наиболее действенным и благоприятным. Он даже подумывал, не прочитать ли на этом вечере, который планировалось провести в «Приюте домочадца», собственные стихи. Но потом решил не читать. Пусть молодежь выскажется. А его дело — транслировать эти чувства природе.
В «Гелиос» зачастили молодые люди с маленькими пачками собственных книг, которые Софья с недовольным видом размещала на полках. А вскоре привезли из клуба «Книги и кофе» позаимствованные там микрофон с усилителем и два мощных динамика и с ними еще пачек тридцать книг. Пирошников махнул рукой: тащите! Вечера, мол, будут традиционными.
Но человек предполагает, а Бог посмеивается.
Еще тащили добровольцы два черных динамика по длинному коридору минус третьего этажа, как снова послышался нарастающий гул, треск — и пол качнулся под ногами. На этот раз не устояло электричество, и «минус третий» погрузился в полную тьму. Общий крик ужаса слился в мощный хор, в основном женских голосов, ибо произошло это рабочим днем, около трех часов, когда в боксах оставались неработающие мамаши, пенсионеры и пенсионерки, а также посетители Деметры и салона «Галатея».