— Ох и здраво ты его отделал, — соловьем заливался Лохматый. — И в голову его, и в печень. А с ногами-то, с ногами-то, я моргнул, ты раз и наверх, моргнул и ты хоп, уже и к земле его давишь.
Я глубокомысленно кивал на протяжении всего пути до дилижанса. Так я называю эту крытую повозку-карету, уж больно похожа на западного собрата. Хоть сейчас шляпу на голову, револьверы на пояс, и вперед — гоняйся за беглыми преступниками и семейными бандами.
На подходе нас встретил Орго, и судя по его тяжелому, металлическому взгляду голубых глаз, он был явно недоволен. И спустя мгновение на нас обрушилась отборная брань за то что мы такие нехорошие оставили вельможу без части охраны.
— Орго, дружище, — тише, — взмолился Лохматый. — Да чего этому вельме столько народу? Ты оглянись, тишь да гладь.
Командир запнулся на полуслове и даже покраснел. После чего по поляне, на которой остановился наш "караван" пронесся стук, схожий с тем, когда бьют кочан капусты. А подзатыльники у него знатные. Лохматый тут же схватился за ушибленное место и сплюнул.
— А ну живо на вахту! — рявкнул Орго и парень поплелся к своей лошади. Вскочив на седло он убрал монету за пояс и, цокнув языком, подогнал животинку к дилижансу.
Щербатый подмигнул брательнику и вернулся к своему занятию — пялиться на ладных служанок.
— Капитан! — обратил на меня свой взор Орго.
— Да лэр! — крикнул я и вытянулся по струнке.
Наука Пило плотно въелась в подкорку — чем громче крикнул, тем меньше проблем от начальства.
— Приведи себя в порядок и сходи воды набери, — вздохнул тот и ушел куда-то по своим, командирским делам.
Ну, делать нечего, приказ есть приказ. Пожав плечами, я подошел к своему коню, который сейчас мирно пасся на траве. До вахты мне еще далеко — к вечеру только, так что сейчас животинка была не навьючена, а мешки с поклажей лежали под сенью раскидистого, неизвестного дерева. Вот с виду дуб, а почему-то на тополь похож. Вот значит и будет — тубом. Как вы уже поняли, я не избавился от привычки придумывать названия всему новому, что встречаю на Ангадоре.
Туб стоял на отшибе от нашей стоянки, но за вещи я не волновался, воровать никто здесь не станет. А если станет, то лучше ему сразу удавиться. О таком лихаче сразу слух пойдет и больше его ни в один караван не возьмут, а это считай — медленная голодная смерть и нищета. Так что Закон Каравана все соблюдали четко. Подойдя к вещам, я развязал один из мешков и достал оттуда деревянную баночку, обмотанную кожей. Отвинтив крышку набрал на пальцы желтую вязкую жижу, слава всем богам, что без запаха и обильно намазал ею синяки и ушибы. Будучи — занят весьма непростым занятием, я не заметил как рядом со мной оказался еще один человек.